Благодарность зверя

Перед высоким, метра в полтора, препятствием, подпрыгнул и… вмиг оказался наверху. Затем, тяжко перевалившись, плюхнулся с противоположной стороны, прямо в уличную пыль.

– За ним! – заорал Василий, и мужики кинулись к воротам.

Борька тем временем стремглав несся по дороге в направлении реки. Она в этих местах, надо заметить, была широкой, метров триста, с быстрым течением, и берег со стороны деревни крутой, обрывистый.

– Там и поймаем, – хрипло дышал на бегу Василий, – никуда не денется, оглоед.

Но не тут – то было.

Стоящий спиною к воде поросенок, едва завидев погоню, внезапно развернулся на месте, подпрыгнул и… бросился в пучину.

Подбежавшие мужики ошарашено смотрели, как Борька, сносимый потоком, торпедой стремился к другому берегу, все больше уменьшаясь в размерах. Вот уж еле видна его ушастая голова с поднятым над водой рылом, а вскоре и она исчезла.

– Утонул, наверное, – устало предположил Василий, – так ему, сволочи, и надо. Пошли домой…

– Погоди! – встрепенулся сосед, – глянь вон туда.

На противоположном, положистом, усыпанном мелким галечником берегу, показался Борька. Вылез из воды, по – собачьи отряхнулся, постоял с минуту, будто переводя дыхание. Затем медленно затрусил к темнеющему вдали леску.

– Пропадет ведь почем зря, – рукавом вытер потное лицо Василий, – моргнуть не успеет, как зверье дикое слопает.

– Однако ж не мы, вот что главное, – многозначительно изрек напарник, – жажда жизни, сам понимаешь…

БЛАГОДАРНОСТЬ ЗВЕРЯ

Бабушку Марьяну мучила бессонница.

Кряхтливо сползла с кровати и, наскоро одевшись впотьмах, выбралась на крыльцо – подышать морозной свежестью, успокоить тревожно стукотнувшее старческое сердце.

Было далеко за полночь, деревня давно погасила огни, но отчего – то не стихла.

«Собаки», – не сразу догадалась Марьяна.

И верно, псы в дальних и ближних дворах по неясной причине бесновались, завывая на разные голоса.

«Чего им надо, окаянным, луны вроде нет, еще с вечера затучило», – подумала старушка недовольно.

Своего тявкающего сторожа бабушка не имела, хотя проживала у самой околицы возле леса – ее шебутной кобеляшка с полгода как виртуозно вывернулся из ошейника и утек следом за протрусившей мимо избушки сучкой. Марьяна не о потере жалела – о том, что не осталось рядом ни единого живого существа и оттого, наверное, беспокоится ночами ее усталая душа.

Внезапно в углу двора, возле поленницы, что – то завозилось и, как показалось Марьяне, завздыхало и заскулило.