Черная вдова

Но на сердце было скверно. Он вспомнил объяснение с работниками милиции. Ощущение – словно тебя увидели голым…

Глеб сварил крепчайший кофе, с трудом проглотил холодную котлету без хлеба и с удовольствием убрался из квартиры – тянуло скорее на люди.

Выйдя на улицу, он зажмурился от ослепительного сверкающего снега. Дорога – словно каток. Глеб решил не выводить машину – гололедица, еще вмажут по его новенькой «Ладе».

В университет он поехал на городском транспорте. И сразу пошел в библиотеку.

Люся Шестопалова за столом выдачи зарумянилась при виде Глеба, заулыбалась (он уже привык к обожанию) и протянула ему книгу и две тоненькие брошюрки.

– Вчера весь день пролежали, – с укоризной сказала библиотекарша. – Сделали заказ, а не пришли.

– Эх, знал бы, что на выдаче вы, обязательно пришел бы! – одарил ее улыбкой Ярцев и вручил японский календарик с лукаво подмигивающей девицей: Люся коллекционировала карманные календари.

Она смутилась еще больше, горячо и бессвязно поблагодарила за подарок.

Он нашел свободный столик в читальном зале, углубился в чтение, но сосредоточиться не мог – все время прокручивал в голове ночное событие. Обрадовался, когда на его плечо легла чья-то рука.

– Покурим?

Это был Аркадий Буримович, аспирант кафедры философии.

– Айда, – поднялся Ярцев.

В курительной комнате стояла холодина: форточка была открыта настежь. Глеб достал «Космос», и Аркадий тут же полез за сигаретой. Он, как персонаж из пьесы Островского «Без вины виноватые», курил один лишь сорт – чужие…

– Ну что, румяный мой философ? – шутливо спросил Глеб.

– Да так как-то все, братец историк, – в тон ответил Буримович словами из «Ревизора».

Он был небольшого роста, кругленький, с распадавшейся посередине головы пышной шевелюрой и розовыми пухлыми щечками. По его виду нельзя было подумать, что он занимается такой серьезной наукой. Разве что умные пытливые глаза за сильными линзами очков.

Болтать с ним – одно удовольствие.

Аркадий чуть ли не каждый день делал очередное открытие – гениальное, как он выражался. Однако оно жило недолго: его или быстро опровергали, или же выяснялось, что подобная идея давно была высказана кем-то другим.

Если этого толстяка что-нибудь увлекало, то он непременно стремился зажечь кого-нибудь еще. Кто попадется под руку.

Сегодня это был Ярцев.

– Слушай, старик, это грандиозно! – теребя Глеба за рукав пиджака, горячо начал Аркадий.