Меч Аркаима

В голове ворочались тяжёлые мысли, что дождь он больше не услышит и не увидит и диск другу Афоне не отдаст. Представилось, что Афоня качает головой и говорит с укоризной и досадой: «Ну, что же ты, Петя!». Стало как-то обидно за всё. Погружаться в эту чёрную массу не захотелось. Захотелось свежего воздуха, дождя, жизни! И чёрная масса стала выталкивать его. Пётр открыл глаза, пощупал рукой, убедился, что он на больничной койке, улыбнулся, повернулся к окну. Сквозь струи дождя в окно светило осеннее солнце, улыбаясь ему в ответ.

Кризис миновал. Пётр стал выздоравливать.

Через два дня его перевели в общую палату. Попутно оказалось, что Пётр бросил курить: в реанимации было нельзя, а в общей палате как-то не потянуло. И он решил: «Не фига ерундой заниматься. Поберегу дыхалку и деньги!»

В палате Пётр опять вспомнил о своём камне. Ему его принесли, чтобы он не волновался. Перед этим диск тщательно помыли и, даже, протёрли спиртом для дезинфекции.

– А зачем он тебе?– спросила медсестра.

– Зачем? Чтоб не пропал! А, вообще, друг у меня в Москве. Историк. В аспирантуре учится. Я вот в армию, потом сверхсрочная, а он в МГУ, потом аспирантура.

– Ботаник?

– Нет, историк. Афонька Крыков. Занимается кочевниками южнорусских степей. (А южнорусские степи все на Украине). Ну и на байдарках ходит, боксом занимался, теперь, правда бросил, некогда ему. Так что друг у меня далеко не ботан.

– Надо же! И зачем же эта штука ему?

– Как зачем? Может там такое понаписано! Историческая сенсация! Может быть, это открытие мирового масштаба! И мы с ним прославимся на весь мир!

– Лежи уж открывальщик! Конечно, прославитесь.

– Да это отец его по какому-то фильму назвал. Всё говорил: «Афонька Крыков им покажет!»

– А… «Россия молодая»? Точно!

– Не знаю, я не смотрел – отмахнулся Пётр. – А диск, выйду отсюда, сам отправлю.

Диск он держал под подушкой, когда спал. В остальное время Пётр любовался им, демонстрируя всей палате.

Диск был сделан из какого-то мягкого желто-серого камня. На нём, чем-то острым с двух сторон, аккуратно вырезаны странные буквы, потёртые временем, но более или менее читаемые. Во всём остальном сохранился хорошо, если не считать двух выщерблин от пуль и царапин в центральном отверстии диска.