Долг ведьмы

Долг ведьмы

Альбина Рафаиловна Шагапова

Зная о своём дефекте, я давно распрощалась с мечтами о личной жизни, решив полностью посвятить себя младшей сестре. Однако, в мою скромную и тихую жизнь, бесцеремонно ворвался бывший приютский дружок Данилка, а ныне- властный и беспощадный куратор Молибден. Одним махом ему удалось разрушить всё, что было мне дорого, всё, что я с таким трудом выстраивала долгие годы. И теперь, мой путь лежит на проклятый остров, в магическую академию, туда, где человеческая жизнь не стоит и гроша, где нарушение правил и неудачи в учёбе караются телесными наказаниями. Смогу ли я выжить в этих условиях и не сойти с ума? Смогу ли полюбить и принять нового Молибдена, уже не мальчишку, а мужчину? И какова будет цена этой любви?

Альбина Шагапова

Долг ведьмы

Пролог

Тот, кто утверждает, что любит детей, нагло врёт. На самом деле, любят исключительно своих, чужие же, всех раздражают. Иначе, как ещё можно объяснить поведение воспитателей, врывающихся в комнату между пятью и шестью утра, резко включающих свет и орущих ненавистное слово «Подъём!» так, что тут не только ребёнок проснётся, но и мертвец из гроба восстанет. И ладно бы, такого отношения удостаивались лишь подростки, шумные, прыщавые, нескладные, а некоторые ещё и вонючие. Но нет же, нервные бабы таким же образом обращались и с малышами. Зато собственных отпрысков зацеловывали до смерти, вытирали их сопливые носы платочками, хвалили и постоянно справлялись: « Ты не замёрз? Кушать хочешь?». Тьфу! И не то, чтобы я завидовала, нет! В конце концов мне было уже четырнадцать, и завидовать, желая для себя всяких телячьих нежностей довольно глупо. Меня больше выводило из себя человеческое двуличие. Ну ладно, орёшь на нас, так ори и на своё чадо. В конце концов, оно у тебя более капризное, более изнеженное и отнюдь не покладистое.

Обо всём этом я размышляла, ковыряясь в серой, душно пахнущей полуостывшей манной каше, нашпигованной склизкими комочками, с жёлтым маргариновым пятном в центре. Стены с отвалившейся в нескольких местах штукатуркой, зудящие прямоугольные люминесцентные лампы под тёмным потолком, тревожный синий свет морозного утра, робко брезжащей в узкие, мутные оконца. Как же всё это надоело, до тошноты, до отвращения к самой себе, к своей ничтожности, к своему бессилию. Кто я? Сиротка -хромоножка, никому не нужная, живущая на планете лишь благодаря милости императора.