Соло на Витгенштейне. Сборник

Весомое – канет, легкомысленное – всплывет… Передо мной глухой витраж из базальта. Да кто я такой, чтоб прозревать, сквозь камень таращась?! Тенета мои качаются, руки мои пусты. Мне кажется, что я отдыхаю…

Стоп! Ну вот, опять. Ладно, хоть на сей раз могу вспомнить, откуда это. Придется начинать все сначала.

Шум дождя, настольная лампа, образы… Вот только… получится ли? Не знаю…

Иван Хлюпов.

Саис, июль 1999 г.

Притчи

(рассказы Ивана Хлюпова)

10. И приступивши ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им?

11.

12. Ибо, кто имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет;

13. Потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют…

    Евангелие от Матфея, Гл. 13

Слово

В начале было Слово, и в Слове не было смысла, и в Смысле не было надобности…

Будильник звонил долго и упорно.

– Встаю. Иду, иду… Встаю, встаю… Сейчас… – то ли во сне, то ли вслух бормотал Сергей Николаевич.

Он натянул одеяло на голову и решил, что встанет сразу же, как только прекратится этот жуткий звон. Голос будильника сорвался, пошел волнами, потом закашлялся, сбился и, пару раз болезненно звякнув, затих совсем. Сергей Николаевич не шелохнулся. Он вскочил гораздо позже, когда маленькая стрелка застыла на восьми, а по «Маяку» пропикало семь.

– Проспал!.. – Он заметался по комнате в поисках брюк.

Дома никого не оказалось, и завтрак разогревать пришлось самому. Яичница вышла безвкусной, чай – вчерашним, а кусок шоколада, оставленный, по всей видимости, ему, был кем-то старательно обгрызен. «Без сомнения, Мисюськина работа, – думал он, поправляя перед зеркалом галстук. – Маленькое чудовище…»

Схватив папку и на ходу застегивая пиджак, Сергей Николаевич вылетел из квартиры.

– Проспал-пропал, пропал-проспал и не туда попал… Влип!

Он спешил к трамвайной остановке.

– Вы что это? – спросил Сухощавый.

– Да ничего как будто, – удивился Сергей Николаевич. – Присаживайтесь, здесь не занято.

Он подвинулся, и Сухощавый, кивнув, уселся рядом. В репродукторе прохрипело, двери закрылись. Трамвай тронулся.

– В слове «тополь» у них две буквы «П» и всего одна «О», – совершенно не кстати объявил Сухощавый.

Сергей Николаевич сострадательно улыбнулся и попытался отгородиться газетой.