За далью незапамятных времён

Любвеобильность «Штанов» оборачивалась боком его же хозяйству, выбирая при разделе добычи свою долю наложницами, конунг лишал свои усадьбы обычной тягловой мужской силы.

– Конунг! Как твои бабы справляются с мужицкой работой? – хохотали ярлы на пирушках.

– Они у меня мастерицы!!! – орал любвеобильный сладострастник. – И раздвигают!! И вкалывают!! Всё успевают!

На самом деле, всё было не так радужно. Работа была тяжелая, да и земля не могла похвастаться чрезмерным плодородием. Постоянные недороды были бичом хозяйств правителя. У него была самая высокая смертность.

За скандинавами водится одно нечеловеческое правило: «Обречённость на могилу». Даже христианские миссионеры не смогли искоренить его из жизни, долгие годы и после крещения. Каждый муж, в годы не урожая, велел женам принести всех новорождённых, а порой даже годовалых детей на выбраковку, в первую очередь это касалось девочек. Оставался один самый крепкий мальчик, остальные относились в лес. Такие дети назывались – «обречённые на могилу». Дети от рабынь даже не рассматривались… и значились не иначе, как « выродками» и «ублюдками» в сознании этих суровых людей.

– Сусед ко!!! Привет! – гость из бутылки попытался привлечь внимание своего избавителя, помахав ему рукой.

– Ты, кто? – спросил правитель, когда плавающий силуэт приблизился к нему совсем близко.

– А тебе не всё равно, – барабашка не успел договорить, «с кем пить», как хозяин заорал:

– Здесь вопросы задаю я-я-я!!!

– Ох!.. Простите!.. Ох!! Простите!.. – зубоскалил гость.

Он уже освоился и улыбался, широко раскрывая рот, обнажая дёсны, утыканные гнилыми зубами половинками.

– Фу-у-у, – изрёк конунг. – И откуда, ты, взялся?

– Из бутылки!.. Или успел забыть?..

– Я не именно… Я вообще…

– Именно!.. Вообще!.. Что – это за манера такая, у пьяни, говорить – так высокопарно, и в тоже время не о чем!

– Ты, что себе позволяешь?!!

– Тихо! Тихо! – остудил его не прошеный гость.

«Несуразный» продолжал изучать жилище Ирвинга.

– Да-а-а! Ничего нового и интересного, – заключил он после беглого осмотра и решил побесить, клюющего носом, конунга. Заодно гость хотел убедиться в вопросе: «Подлинности Марии».

– Может, развлечёмся с Марией? – сказал он, глядя в туманные глаза Хальва. – Дашь Марию, на чуть-чуть?.. На раз другой?! Мне на ночь не надо. Я ведь не ты?.. Это, ты, у нас неугомонный!!

– Я, да!..