Москва – Гребешки

Автобус, тем временем, всё катился и катился, он всё петлял и петлял, вилял и вилял, кружил и кружил по бескрайнему столичному аэродрому.

Явление четвёртое

Жара донимала. Солнце палило и жарило. Автобус всё катился, катился и катился, а «сладкая парочка» изошлась вся в дрянных диковинных измышлениях…

Эта неуёмная «сладкая парочка» всё костерила и костерила взахлёб, всё обличала и обличала, всё мурыжила и мурыжила своих коллег по работе.

Тем беднягам, работникам аэропорта, которых тут вспоминали недобрым словом, однако, икалось в эту минуту.

Дикая навалившаяся икота как колючим верблюжьим одеялом накрыла тех соратников сердечных и шпарила до посинения, до морковкина заговенья. Они не понимали кто их костерит… с какой стороны дует ветер…

Водитель крутил рулём и извергал из себя пошлости и откровенные оскорбления во все стороны. Неприличности, неприятности и похабности вылетали как пули свинцовые из поганого рта этого повесы. Ему это безумно нравилось: за глаза оскорблять и унижать своих друзей и знакомых.

Женщина с красной повязкой на руке, сидевшая рядом с ним в том же тоне, в том же цвете и в том же ракурсе громко оглашала всевозможные скабрезности и ругательства в адрес всё тех же соратников по работе и лично знакомых людей. Ей это тоже всё очень нравилось. Очень и очень. Она была довольна собой. Она находилась на самой вершине, на пике своего женского превосходства и бабьего совершенства.

Много разных бранных и поносных слов было произнесено ей в адрес подруг, много чего беспардонного, непристойного и даже бесстыжего озвучено в адрес друзей.

Жара не спадала, она давала о себе знать. Она даже обороты набирала. Всё жарче и жарче становилось. Жгло нестерпимо со всех сторон.

Зной доставал и допекал. Дышать было трудно.

В салоне – как в пекле. Душегубка настоящая.

Люди маялись и страдали. Они мучились и терпели. Они терпели и мучились.

Глаза самопроизвольно вылезали из глубоких глазниц. В затылках щемило.

Пассажиры за сердце хватались, виски тёрли, уши затыкали, в обмороки падали.

Автобус выписывал кренделя. Пируэт за пируэтом. Загогулина за загогулиной.

Шофёр вращал баранку то в одну сторону, то в другую, слушал дежурную тётку и резонно, с великим удовольствием, поддакивал. Кое-чего сам добавлял чего-то такого… шибко остренького… и весьма охального… Иногда пошлое и грязное из его уст наружу выползало, на белый свет трепетно выскакивало.