Инсомния 2

Пока что дольше всех держался лавочник, он начал извиняться с третьей попытки. Но тут ничего удивительного, устойчиво, когда тройственно.

Так что вот я стою на крыше двухэтажного барака, жую бутерброд с ветчиной и сыром и смотрю на разгорающееся зарево пожара. Внизу носятся солдаты, ведь начальник городской стражи уверен, что поджог устроили некие неизвестные личности, желающие свергнуть императора.

Так на заборе написано. На самом деле это я написал, но не соврал ведь? Император мне не нравится, личность я неизвестная, а забор вокруг склада красивый.

Еще узнал, что если местным путанам заплатить около сотни орлов золотом, то вскоре такая надпись станет актом политической агрессии. Не знаю, что это значит, но рожа у начальника стражи была бледная. Потому четвертый корпус сейчас подорвали с насиженного места и отправили в город.

То ли пожар тушить, то ли искать неизвестного вандала, пишущего на стенах всякое.

– Нервные они какие-то, – пробурчал я, дожевывая бутерброд.

 – В моем мире на заборах и похуже писали, и ничего. Это они еще наши подъезды не видели.

– Врум-врум.

Скат тем временем с наслаждением пожирал манго, парящий в воздухе. Не уверен, что фрукт получился как надо, но Вруму нравится. Чего только не узнаешь, если читать книжки. Благо торговец притащил их в достатке.

Например, что эфиром можно воплощать не только сновидения, но и вообще что пожелаешь. Даже тот самый пресловутый бутерброд. Нет, мой настоящий.

Я пробовал наснить бутерброд, но на вкус он оказался мерзким. Это из-за того, что я, по сути, пытался съесть собственный эфир.

Но визуальная проекция пока что предел моих способностей. То есть для меня этот фрукт – иллюзия. А вот Вруму нравится. Я теперь визуализирую эфир наяву, перед тем как скормить его своему спутнику. Получается медленно, но мы и не торопимся.

– Доел? Ну, погнали тогда? Как же не хочется, но надо.

– Бом-бом?

– Бом-бом, – подтвердил я.

Слишком расслабились они в своем Веритасе.

Как я понял, сразу после смены власти были мятежи, попытки восстаний, очаги сопротивления и прочие прелести партизанской войны. Но из-за какого-то предателя в верхушке власти все это быстро стихло.

Какой-то бывший советник короля сдал своих, дабы выслужиться перед императором. Из слухов складывается такая картина, что этот самый советник, бывший приближенный короля, и есть тот самый Предатель из Длани.