Тридевять небес

– Соглашусь. Теперь смотрите! Эта обыденная личность есть лишь незначительная часть нас, нашего «я» как такового. Любого! Понимаете? Любого человека…

И пошел, и пошел. Вдохновился, разгорелся, подкрепляя себя из чашки, зазвучали слова «бессознательное», «комплекс», «личностный эскиз»… Путеец ничуть не мешал собеседнику разливаться соловьем, и к чашке тоже исправно прикладывался, но незаметно стал править разговором. Его краткие реплики были всегда в цель, всегда к тому, что заставляло студента чуть ли не вспыхивать – и наконец, он пришел в восторг от природного таланта этого рабочего парня.

Самородок, черт возьми!

– …позвольте? – если я скажу, что восхищен, вы, вероятно, не поверите?

– Ну, почему же…

– Верно! Верьте. Я вижу в вас серьезнейшие задатки – и не смейтесь, пожалуйста, и не думайте, что я устраиваю тут какое-то хождение в народ. Это вздор; вряд ли и найдется человек, менее меня сему сочувствующий. Я вижу в этом особый род фарисейства, только и всего.

Этакое, знаете ли, показное умиление перед тем, кого в глубине души полагаешь себе неровней… Нет-нет, я совершенно серьезно…

– Не сомневаюсь.

– Да.

Сказав так, студент как будто вознамерился много еще чего продолжить, но вместо этого странно умолк, уставясь в грудь соседа – тот даже бросил взгляд вниз, стряхнул что-то с куртки, хотя понял, конечно, что не в том дело:

– Что?

– Простите?..

– О чем призадумались?

– Ах да, – совсем невпопад повторил медик, зато очнулся, заговорил шутливо, и даже не просто шутливо, а с какой-то особой интонацией: – Послушайте, сэр, а не засиделись ли мы с вами в этом благородном собрании? Ведь я, пожалуй, могу стать вам полезным немедля…

И предложил пройти к нему на квартиру – «здесь недалеко».

Номер в меблированных комнатах. Там-то у без пяти минут доктора есть нечто такое, чем он охотно поделится с любителем психологии. Нечто исключительно интересное!

– Книги? – любитель чуть приподнял брови.

– Не только. Не только… Но пока – ни слова более! Идем?

– Идем.

– Отлично! Ах да, простите, я ведь и не спросил: временем-то вы располагаете? Час поздний, не смею настаивать.

Но помощник заверил, что временем не стеснен. Послезавтра вечером их локомотивная бригада ведет воинский эшелон в прифронтовую полосу, а до той поры полностью свободен.

– И прекрасно! – воскликнул медик с подъемом.