Океан пурги

В этом он похож на мотылька, летящего на огонь, но только делает это сознательно.

Красивое привлекает, ужасное отталкивает. Антарктида – земля, где эти понятия переплелись намертво. Видевших ее хотя бы однажды, потом всю жизнь будут преследовать два противоположных чувства любви и ненависти. Но всё – таки больше – любви…

А если так, то, что есть красота,

и почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

или огонь, мерцающий в сосуде?

(Николай Заболоцкий)

Иными словами – форма или содержание? В этом мне предстояло разобраться за долгие месяцы зимовки.

Результат перед Вами. Пусть Вас не шокирует, что это стихи. Они ярче, чем проза передают эмоциональное состояние души. Лучше один раз заинтересованно прочувствовать, чем сто раз равнодушно услышать…

Сверяя мысли с дневником,

стихи сверяя с датами,

легко узнать, что за углом

тобою же и спрятано.

Сложней найти, достичь, поймать

утерянную мысль.

Сложней, но надо рисковать –

за ней: вперед и ввысь.

Вперед, пока она жива,

ведь если мыслей нет,

их будут заменять слова –

унылый серый бред…

Итак, 8 лет прошло после моей антарктической одиссеи, а впечатления живы. В немалой степени этому способствовали странички моего дневника, который открывался первой, пришедшей мне на этой суровой земле фразой:

мыслей и чувств затаённую дрожь

тех, кто уплыли вдаль, – не вернешь…

А уплыли мы очень далеко, – дальше просто не позволяют размеры земного шара.

Но от себя уплыть невозможно…

Наша память как кошка устало

слижет горькую соль этих буден,

и тогда мы откроем забрала,

что-то вспомним, а что-то забудем.

И тогда улыбнемся мы миру,

чистоте наших собственных судеб,

и тогда мы возьмемся за лиру,

лишь тогда воспевать тебя будем –

издалёка, за тысячи верст,

через годы-десятилетия…

Вот тогда – на подрамники холст,

вот тогда мы тебя обессмертим!

Впрочем, что-то не то я понес:

этим землям – тысячелетия,

и, поэтому, спорный вопрос,

о суровых границах бессмертия.

Надо жить, надо спорить с тобой,

Королева метельного юга,

каждый час, каждый день – это бой,

бой с собою, морозом и вьюгою…

Ты меня понимала всегда

с полуслова, без репетиции…

Ах, какие шальные года

33-ей моей экспедиции!

Тридцать три – это возраст Христа

в наивысшем расцвете и взлете.

Я читаю судьбу как с листа

по снежинке в свободном полете.