Жена Кощея

Кощей посопел носом и тоже устало вздохнул:

– Ну что с тобой делать, Федька? Ты, дурья башка, понять никак не можешь, что ходу тебе назад теперь нет. Коли получил ты от меня толику силы колдунской, то всё. Навсегда это.

– Ну и вытяните её обратно, Ваше Величество, – пожал я плечами. – Или пусть остаётся – прикуривать буду или вон, Михалычу печурку для оладиков разжигать. Учиться-то всему этому бреду мне зачем?

– Не понимаешь, – покачал головой Кощей. – Я же объяснял уже… Или не объяснял? Совсем замотался я в последние дни…

– Коньячку, Кощеюшка? – Михалыч поставил на стол стакан и набулькал половину.

По Канцелярии пополз аромат тридцатилетнего коньяка и я завистливо принюхался:

– Деда, а я что-то тоже так замотался, так замотался… Под ветчинку, ага?

– Тут, Федя, проблема в том, – царь-батюшка выдохнул и стащил оладик из моей миски для обучения, – что раз получил ты силу колдунскую, то надо тебе её в дугу согнуть, под себя приспособить, овладеть ею…

– Как бесовкой из стрип-бара, – подсказал Аристофан.

– …себе заставить служить, – отвесил бесу подзатыльник Кощей, – иначе, сынуля…

– Что? – насторожился я.

– Иначе – всё, – закончил свою лекцию царь-батюшка и кивнул деду: – Наливай.

– Сожрёт она тебя, внучек, – горестно покивал Михалыч, наливая в стакан коньяк. – Одни косточки от нашего Статс-секретаря и останутся.

– В смысле? – я перевёл взгляд с деда на царя-батюшку.

– Ну, не сразу, конечно, – он снова опрокинул в себя коньяк и пощёлкал пальцами, а Михалыч резво подсунул ему под руку миску с ломтями ветчины.

 – Сначала Федь, она, сила эта, так тебя скрутит и заставит себе служить, что будешь ты по Дворцу бегать да стены крушить от злобы нечеловеческой, а потом и за смертоубийство примешься в особо жестоком виде.

– Вы чего? – поёжился я.

– Меня потолком прихлопнешь, – пояснил дед, – Машеньку нашу по стенам размажешь, Калымдая по уши в пол вобьёшь, Варьку свою…

– Дед, ты чего?! – завопил я.

– … а на Аристофана нашего своего Дизеля натравишь, чтобы закусал он беса горемычного нашего просто до смерти, – закончил Михалыч.

– Ваше Величество? – я устало обернулся к Кощею.

– А по сути и верно, – царь-батюшка намекающе постучал ногтём по краю пустого стакана. – Если силу под себя не подмять, то она мно-о-ого вреда натворить может. И ладно бы ты в какой Франции или Англии в это время находился… А своих людей и земель, всё же жалко, сынок.

– Да что за бред?! – заорал я, вскакивая.