Белые ночи

 – От лица профкома, завкома! – рассмеявшись своей шутке, дядя продолжил, – а также от всей родни! Это вам подарок за вашу доброту, искренность и гостеприимство. Права-то есть у тебя Руслан?

– У меня есть! – пискнула Тамара.

Мужчины на нее посмотрели с уважением.

– Откуда, Томка? Ты ничего мне никогда не говорила, – муж удивлённо смотрел на жену.

– А я в УПК попросилась на шофера. Из каждого класса брали только одну девочку в группу водителей. Никто не хотел, а я пошла. Девчонки смеялись надо мной. Машин тогда вообще ни у кого не было, да и сейчас ни у кого из моих одноклассниц нет.

А я им тогда сказала, у меня муж с машиной будет. Руслан крепко обнял свою жену.

– Простите, Тимур-ака, – прошептала она.

– За что же, милая? – удивился дядя.

Но Тамара, расплакавшись и уткнувшись мужу в плечо, лишь покачала головой:

– За жадность, – сквозь слезы ответила она.

Шекспировские страсти

– Митя, ну послушай. Ну что тебе стоит!? Ну просто пройди мимо, посмотри на нее.

А вдруг понравится? – Елена Семеновна вот уже битый час уговаривала парня прийти и взглянуть краем глаза на дочку людей, у которых она вот уже почти год была на службе кухаркой.

Опять, откуда ни возьмись, появились так называемые помещики. Ну а барам всегда нужны слуги. Семеновна хорошо готовила, а все богатые любят сладко поесть и козырнуть перед другими такими же помещиками своей умелой прислугой.

– Да что мне твое конфи вместе с кордон блю! Моя Семеновна такие щи варит! Твой француз в жизни таких не приготовит! А рассольник? – бывало, громогласно хвалился Семеновной Иван Алексеевич перед своим другом-банкиром.

– Обязательно понравится! – ответил Митя Семеновне. – Только потому понравится, что у нее миллионы. А я не хочу! Понимаешь? Не хочу за миллионы. У меня к ней уже предвзятое отношение – у нее капитал. А я не за тугрики, я за любовь хочу.

– Эх, Митька! – тяжко вздохнула Елена Семеновна. – Плешь у тебя сзади уже проглядывает. А все туда же! Любовь…

Митя вскочил как ошпаренный:

– Где плешь?

– Да я фигурально! – рассмеялась Семеновна.

Митя погрозил пальцем своей кормилице (выходила она его когда-то, у его матери совсем не было молока, а Семеновна заливалась, у нее сын мертвый родился. Когда родителей не стало, Мите всего девятнадцать лет было. Совсем еще молодой, на втором курсе университета учился, снова Семеновна помогла. Считай, опять выкормила. С тех пор Митя стал для Семеновны настоящим сыном).