Охотница

Буквально пару минут назад я ещё подозревала его в тайном распитии спиртных напитков, невесть каким образом протащенных с собой на планету – настолько эмоционально и развязно он себя вёл – однако теперь поняла, что ошиблась. Это было обыкновенное опьянение победой.

– Ну, почему нельзя, – посмотрев в сторону мирно сопящего Итиша, сказала я. – Можно. Просто надо оставить кого-нибудь дежурить и приготовиться в любой момент схватиться за оружие. От этого будет зависеть не только ваша жизнь, но и жизни ваших менее расторопных товарищей.

– Тогда тем более пора расходиться, – впервые за вечер открыл рот Второй, напарник Первого.

Он к провалу отнёсся гораздо спокойнее. Создавалось впечатление, что его интересовал не столько результат, сколько сам процесс экзотического отдыха с адреналином, опасностями и стрельбой… А, может, так оно и было. Кто знает?..

– Мало ли когда удастся отдохнуть в следующий раз, – выдержав небольшую паузу, добавил мужчина.

Золотые слова! Недаром капитан завалился дрыхнуть сразу после ужина.

Всю прошлую ночь он контролировал окрестности и провёл на ногах практически двое суток. А теперь настала моя очередь.

И всё же к дельному совету товарища никто не прислушался. Команда просидела у затухающего костра ещё не меньше двадцати минут, бездумно глядя в огонь, прежде чем начала неохотно расползаться по своим лежакам. Но не спать, как могло бы показаться со стороны, а прислушиваться к звукам ночного леса, широко раскрытыми глазами уставившись в непроглядную тьму… И это было абсолютно нормально.

Я знала, что они будут лежать и упрямо бороться с сонливостью, вздрагивая от каждого шороха, пока усталость не возьмёт своё и не сморит их тяжёлым, поверхностным сном, полным кошмарами пережитого дня. Как и многих, многих до них…

Со мной остался только Первый, горящий решимостью во что бы то ни стало собственноручно кого-нибудь пристрелить и восстановить свой статус альфа-самца.

Глупое стремление.

А между тем время тянулось томительно медленно.

Вокруг стояла вполне осязаемая тишина, нарушаемая лишь редкими криками птеродохтов – ночных птеродактилей, шуршанием мелких насекомых, да шелестом листвы. Я любила этот миг затишья перед бурей. Такой спокойный и убаюкивающий… А ещё я любила темноту. Она добавляла любой засаде таинственный, ни с чем не сравнимый шарм… Особенно на Мезосе, где в принципе не предполагалось никакого ночного освещения ввиду полного отсутствия спутников, лунного или не-лунного типа.