Это жестокое слово (Я его ненавижу… Я его люблю…)

Это жестокое слово (Я его ненавижу… Я его люблю…)

Анатолий Музис

Дочь и штамп в паспорте еще формально связывали ее с человеком, которого она продолжала любить. Пусть в тот момент он был далек от нее, но если бы захотел вернуться – дочь могла их соединить вновь. Отдать дочь, значило для нее сжечь мосты. Она все еще не понимала, что есть "мосты", по которым нет возврата.Фото на обложку взято из коллекции автора.

На рабочем месте,  над ее столом  – вырезанная из "Огонька" картинка:  холеный красавец-жеребец  ахалтекинской породы.  Время от времени  она отрывает глаза от микроскопа и смотрит на него:  сколько в нем силы, сколько огня, сколько неукротимой ярости производителя…

Мне с первого взгляда эта картинка показалась неприличной. Ведь в самом деле, если бы я повесил  над своим столом  картинку с изображением  голой женщины и каждый день смотрел бы на нее, то вряд ли можно было бы оправдать ее место над моим рабочим столом эстетическими соображениями,  даже если бы это была "Даная" Рембрандта.

Я вспомнил об этом жеребце, когда увидел ее второго мужа. Высокий рост, крепкая шея,  взгляд,  скользящий  поверх  собеседника,  и холеная  рыжеватая бородка клинышком. Эта бородка до того отдавала расчесанной шерстью ахалтекинца, что я невольно вспомнил данную ему характеристику: "Умен, даже талантлив. Был бы превосходным  инженером,  если бы  не был  таким  "…уном".  Его  первая  жена умерла – отравилась.  Одни говорили – при попытке вытравить плод, другие – оттого, что он ей непрерывно изменял.

Первый муж, которого она оставила ради этого холеного ахалтекинца, был человеком скромной наружности, его интересы лежали в области науки и люди говорили, что он импотент,  поэтому,  мол,  она оставила его.  Но он женился вторично, у него ребенок и вопрос об импотенции отпадает. Несомненно только одно: он ее не удовлетворял.

Что же в ней было притягательного?  Почему многие, начиная от скромного ученого – ее первого мужа, и кончая привыкшим к легким победам над женщинами ее второго мужа, добивались ее внимания, ее любви?

Ей тридцать лет. Она среднего роста, плотного телосложения, немножко рыхлая, но не полная,  фигура у нее  чисто женская,  руки полные,  грудь невысокая.  Лицо ничем не примечательно, за исключением глаз.  Трудно даже передать какие у нее глаза.  Карие.  Но разве этим выразишь их глубину. Умные. Но разве этим выразишь их силу. Ее глаза могли быть и ласковыми и строгими. И одобряющими, и смущенными.