Колымские повести (трилогия)

Хребет Черского сахарной грядой выделялся на горизонте в прозрачном чистом весеннем воздухе. Он обнадеживал: не горюй, болота отойдут не так скоро…

Кто-то тронул Нюкжина за локоть.

– Иван Васильевич! Вас начальник ищет!

Нюкжин обернулся. Перед ним стоял молоденький шофер с экспедиционной базы.

– Где он?

– Там, в "Юбилейный" зашел.

Продуктовый магазин "Юбилейный" располагался на площади между берегом Ясачной и поселковым  клубом "Новатор", украшенном тяжелыми колоннами. Площадь не имела твердого покрытия.

В дожди здесь блестели здоровенные лужи, в сушь ветер гнал тучи пыли. Но сейчас она выглядела чисто, солнечно, празднично.

"Если Сер-Сер зашел в "Юбилейный", то ничего срочного", – невесело думал Нюкжин, пересекая солнечный прямоугольник площади.

Встречаться с Фокиным  ему не хотелось. Тот опять будет уклоняться от прямых вопросов, выказывая показное сочувствие. "Сер-Сер" для Нюкжина означало не только удобное сокращение имени-отчества бывшего однокурсника.

Оно противостояло внешне показной внушительной наружности, как бы говоря: "серый ты, серый". Так он называл Фокина, когда тот еще ходил в начальниках партии, хотя геологом слыл средним. Когда же Фокин вдруг стал начальником экспедиции, наверху виднее кого назначать, заглазное прозвище закрепилось за ним прочно и стало всеобщим.

Фокин дожидался их в машине, юрком "ГАЗ-67" по прозвищу "козел". Он спокойно смотрел, как Нюкжин приближается к машине, не проявляя признаков нетерпения.

Лишь, когда сели, сказал шоферу:

– На базу!

Разговаривать с рабочими и младшими геологами лаконично, подчас строго, Фокина вынуждала полевая обстановка. Вырываясь "на природу" некоторые забывали, что они все же на работе. Но, что говорить, склонностью к администрированию он грешил. Только с начальниками геологических подразделений Фокин обращался ПО-СВОЙСКИ: мол, мы все из одной кучи! И сейчас, лишь машина взяла с места, Сер-Сер повернулся к Нюкжину и доверительно, как лучшему другу, сообщил:

– Через два часа будет борт.

Попутный. Райкомовцы летят. Донилин достал трубы. Уже грузит на машину.

Где и как достал злополучные трубы буровой мастер, Фокин не объяснил. И не надо! Важно, что достал!

В груди Нюкжина разом возникло напряжение, толкнулось в сердце, заставило биться учащенно. Взгляд стал сосредоточенным. Оцепенение ожидания сгинуло, мысль работала с опережением.