На обочине мироздания

Она также знала, что следом авиалайнер полетит в Рим, а уже по возвращении из Италии направиться в США, поскольку отец семейства предпочел провести в Европе еще одну неделю, позволив дочери под опекой верного слуги насладиться свободной жизнью, словно бы в счет ее прилежному обучению.

Наконец, пилот-американец известил пассажиров о скорой посадке, и самолет, выпустив размашисто шасси, коснулся торжественно раскаленного бетона и следом промчался по взлетно-посадочной полосе, заставив двигатели в реверсном режиме громогласно зареветь.

Авиалайнер прополз к терминалу старомодного аэропорта, и Мари в легком платьице в цвет ее светлых волос и с сумочкой на плечах покинула борт в первых рядах. Экипаж по такому случаю даже расстелил короткую ковровую дорожку у дверей, а обходительный капитан вышел из кабины, чтобы лично проводить почтенных пассажиров взглядом.

Первые шаги после длительного перелета даже в кроссовках дались Мари нелегко, однако простые интерьеры здания вдруг после долгой разлуки показались девушке особенно милы, хотя она допускала, что этот чувство возникло в предвкушении скорой встречи с домом и дорогими сердцу друзьями.

Мари Леклер спустилась по лестнице и удивленно завидела среди высоких безынтересных квадратных колонн главного холла знакомую фигуру Исабель Иглесиас, первой красавицы города и по совместительству ее подруги детства.

– Мари, – прокричала издали своим певчим голоском Исабель в пестром платье на смуглой коже, ребячески помахав несколько раз тонкой рукой.

 – Или вашингтонская львица меня больше не замечает? – шутливо добавила она и бросилась навстречу в своих открытых туфельках, чтобы приобнять дорогую подругу.

– Боюсь не выдержать конкуренции с первой красавицей Руана, – отозвалась сквозь очаровательную улыбку на веснушчатом лице Леклер, поймав на себе обольстительный и неповторимый взгляд Иглесиас.

– И всего архипелага, – с напускной важностью поправила Исабель, выпустив, наконец, девушку из объятий, косы ее темных волос в тени просторного холла встормошил робко прохладный ветер.

Обе подруги удалились следом от немногочисленной толпы пассажиров, пальмовая аллея за широким во всю высоту здания окном золотилась в лучах полуденного солнца, пока смуглый островитянин в лакейском наряде с нелепыми манжетами, стоя на приставленной к стволу дерева лестнице, искусно подрезал листья.