Великий государь

Князь знал этого ката. Звали его Лучка, по прозвищу Тетеря. Еще при Иване Грозном, когда Лучка только встал к своему ремеслу, его изловили тати, коих он порол кнутом, избили изрядно и лишили языка. Малюта Скуратов сказал Лучке, когда тот пожаловался на татей: «Ты есть тетеря. Потому и потерял язык». С той поры, а миновало сему лет тридцать, Лучка слыл самым жестоким палачом во всей Руси. Один демонский вид Лучки приводил его подопечных в смертельный ужас.

Тут же, в пытошной, у стола со свечой сидел еще один не менее жестокий человек, боярин Семен Годунов.

Хотя всем видом своим он был похож на благообразного пожилого россиянина с окладистой бородой, но нутро его выдавали узкие, черные и хищные глаза. Он заведомо ненавидел всех, кого приводили в пытошные казематы, как кровных своих врагов. Боярина Федора он сразу же словно хлыстом ударил, крикнул ему в лицо:

– На колени, тать!

Но Федор Романов был уже не тот, подавленный навалившейся на него бедой человек, каким чувствовал себя в первый день пребывания в тюрьме.

Дух его окреп, и пред боярином Годуновым стоял истинно русский князь, гордый и несгибаемый. Он лишь спросил боярина:

– Видишь ли ты свою судьбу, выкормыш Малюты Скуратова?

И прозвучал сей вопрос так неожиданно, что боярин Семен опешил. Знал он, что Федор Романов якшался с ведунами-чародеями и мог ведать о роковом пороге любого смертного. И вздрогнул многажды свершавший злодеяния первый палач России. Но страх всегда пробуждал в Семене Годунове слепую ярость, и он еще громче крикнул:

– На колени, тать!!

Князь Федор продолжал стоять.

Семен сделал знак Тетере, тот вмиг подскочил к князю и ударил его ногой в подколенья, и князь Федор упал. Тетеря придавил его за плечи к каменному полу. Но Федор не смирился с насилием. В свои сорок шесть лет он был еще достаточно силен и не уступил Лучке. Он скинул руки палача с плеч и встал.

– Не смей прикасаться ко мне, кат! – крикнул он Лучке. И так же властно, словно отдавая повеление, сказал боярину Семену: – Зачем достоинство боярина порочишь? Сам и пытай!

Боярин Семен не смотрел на князя.

Он поднял руку и сказал Лучке:

– Ладно, Тетеря, мы еще лишим спеси сего татя. Иди к делу.

Лучка медленно, словно медведь переваливаясь с ноги на ногу, ушел в другой каземат, и в сей же миг оттуда донесся нечеловеческий крик. Палач как перешагнул через порог в пытошную, так схватил раскаленный шкворень из огня и ткнул в спину привязанному к столбу страдальцу.