Оскар

– Опасно даже днём?

– Смотрите сами, ваше дело…

Сквозь стекла высоких входных дверей вокзала уже виднелась солнечная площадь, но Мария толком не рассмотрела её, едва успев выйти на улицу.

– Эй! Эй, гражданочка! Да-да, вы!

Железнодорожный дежурный толкнул дверь на улицу почти сразу же за ней. Видно было, что он очень спешил, внезапно выскочив из своего кабинета, запыхался, догоняя Марию, но улыбался.

– Извините! Нет, нет, ничего страшного, не волнуйтесь! Просто наша машина подошла пораньше, вот она стоит! Рекомендую всё-таки добраться до комендатуры на ней.

И день оказался солнечным.

И люди в этом городе неплохие.

Мария рассмеялась.

– Хорошо! Уговорили.

Пожилой человек в белом форменном кителе продолжал быть добрым.

Открыл перед Марией дверцу кабины грузовика, помог сесть.

– Давайте, я ваш чемоданчик в кузов аккуратненько закину. Ого! Тяжёлый какой!

– Там книги.

– Так много?!

– Штук десять, не помню точно.

Город напоминал вдребезги разбитую тяжёлую чугунную решётку.

Его немецкое название было похоже на кусок такой же чёрной узорной чугунятины, казалось колючим и трудным.

А новое, советское, имя города вообще мало подходило для того, чтобы стать смыслом продолжения жизни Марии.

Кёнигсберг.

Калининград.

Она смотрела по сторонам, шептала эти два слова и привыкала…

Машина трудно, спотыкаясь на битых кирпичах и замедляясь между засыпанными камнями ямами, проехала через мосты.

Справа, на острове между рек, стояла огромная, без крыши, немецкая церковь с выгоревшими чёрными внутренностями. Даже без рухнувшего шпиля её величественные стены и фасад продолжали стремиться в небо.

– Это собор у фрицев был. Какой-то знаменитый.

Шофёр снова чертыхнулся и дёрнул руль в сторону.

Казалось, что после тех уже далёких военных пожаров городская земля и камни всё ещё оставались раскалёнными и продолжали медленно остывать даже в это пронзительно прохладное и солнечное майское утро.

Чёрные руины с пустыми оконными проёмами походили на толпы молчаливых каменных мертвецов.

Насколько было видно, дальние, почти безлюдные улицы в стороне от главной, по которой они ехали, были засыпаны обугленными обрывками бумаги, тряпками и недогоревшим деревянными рамами.

После реки и собора поднялись в горку.