Судьба и ремесло

Больше всего отец любил, чтобы кто-то был рядом, когда он что-либо писал в своей комнате. Матушка сидела возле него сколько могла. А я часто находилась в гостиной, где училась и делала уроки, но все время слышала голос отца. Двери комнат у нас не закрывались, и родители каждую минуту могли понимать, что происходит со мной. Когда я училась в 5-м или 6-м классе, отец часто зачитывал фрагменты написанного – про актеров, режиссеров, операторов. Это были страницы его будущей книги «Судьба и ремесло». Конечно, я знала, что отец пишет книгу о кино, но тогда мне не были знакомы ее герои.

Помню, я перешла в 8-й класс, когда отец принес списанную электрическую пишущую машинку Olympia. К тому времени у меня уже был немецкий стул на колесиках, на котором можно было ездить как угодно. И пока отец ставил, подключал, я крутилась возле. Когда я села за печатную машинку, он засветился от счастья. В декабре между уроками, чуть ли не за три недели, я ухитрилась написать сказку «Рождественская звезда» и показала отцу. Почему-то я изрядно волновалась. В ту ночь мне долго не удавалось заснуть. Следующим вечером отец вернулся с работы рано. И потом около месяца срывался со службы и бежал домой, и мы сидели над сказкой чуть ли не до двенадцати ночи. Отец читал вслух. Я слышала корявые места. Понимала их, говорила, где что исправить. Затем он вновь читал, уже с моими исправлениями. А на мой день рождения, в конце января, отец прочитал готовую сказку в присутствии мамы и бабушки. Для меня это было чрезвычайно волнующе. И едва он успел прочесть, как бабушка взяла ее к себе… и мы сказку больше не видели. Были еще короткие рассказы, которые я умудрялась писать между уроками, а когда окончила школу, то еще лет десять и отец, и учительница литературы, и наш друг семьи, историк, учили меня писать прозу. Отец умел начать разговор с самого простого, а завершить мудрым и ясным замечанием, которое приостанавливало мою суетливость и все дальнейшие вопросы.

Я старалась писать иначе, пересказывала отцу книги современных писателей, открывала их для себя. Отец говорил, что все они достойные, честно описывают жизнь, но главное, по его словам, было не это. Самыми серьезными, у которых стоило по-настоящему учиться, для него были Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой. Он очень хорошо знал произведения этих писателей и их современников. Часто рассказывал мне о героях той или иной книги, да так, что я рот раскрывала.