Мой немой Афган

Многое было настолько нереально и, как мне казалось, не могло быть в принципе, что я скептически воспринял всю информацию, но вида не показал, чтобы не обидеть товарища.

Во время встречи меня не очень поразил вид шрамов на руке, а скорее глаза, что-то видевшие в момент рассказа, что мне увидеть было не дано, и состояние друга; он был и здесь, и где-то там, где ему служить еще не меньше года. В ноябре состоялась еще одна встреча с сослуживцем, приехавшим в отпуск. И хотя служили они с моим раненым другом в различных частях, да и занимали разные должности, один – офицер, другой был прапорщиком, их роднил тот же взгляд в себя и состояние «отсутствия присутствия» – так я потом стал называть состояние «афганца», пытающегося рассказать что-то о службе мирному населению.

Служба в полку проходила по заведенному распорядку, приходили молодые солдаты, увольнялись в запас прослужившие два года. Стрельбы, вождение, тактические учения, наряды, нервы, взыскания, поощрения. В срок получил капитана, дочке исполнился год, выдался один выходной, смог побыть дома до обеда, не выдержал и убежал в роту.

Осеннюю проверку рота сдала на «отлично», и меня вызвали в штаб СКВО в Ростов-на-Дону для вручения награды: знак ЦК ВЛКСМ «За воинскую доблесть». Отнесся скептически, все-таки не госнаграда, но когда такой же вручили саперу за разминирование и летчику за испытательные полеты, статус сам собой поднялся, к тому же вручал знаки легендарный маршал Москаленко.

В перерыве в коридоре штаба округа среди других увидел и свою фотографию, набрался наглости, подошел и обратился к командующему войсками округа, он меня еще раз поздравил и, приобняв, спросил: «Какие проблемы, рассказывай».

Я коротко объяснил ситуацию, свое состояние и попросил направить меня служить в Афганистан. Он выслушал, помолчал и сказал: «Ну хорошо, не обещаю, но разберусь».

Приехав в полк, доложил командиру о разговоре и написал очередной рапорт. В середине ноября из Герата вышла по замене моя рота.

Многие разъехались по домам, но трое солдат приехали к нам в полк. Встреча была очень трогательной, ребята никак не могли поверить, что они уже в Союзе и война для них закончилась. Проговорили в моей канцелярии с вечера и до утра следующего дня, и я проводил их на вокзал. Ночной разговор был обо всем – они рассказывали, что видели и чувствовали за почти год войны. Я отметил про себя, что они очень повзрослели, и не на календарный год, а на часть жизни.