Синдром Анечки

И эта реальность не просто неизлечимая болезнь – она по образу и подобию нашей действительности, но со своей мозаикой привычной нам реальности.

Нет, эта книга не о диагностике начинающейся деменции и не о ее лечении.

В ней нет советов специалистов и близких таких больных, переполняющих подобные произведения.

В ней лишь сугубо субъективное восприятие уже случившегося, подкрепленное клиническим мышлением ухаживающей за больной дочерью-врачом, потрясенной встречей с неведомой ей раннее реальностью, в которую вдруг погрузилась ее мама, превратившаяся прямо на глазах в совершенно иного человека.

И хотя этот человек сотворен распадом своей личности, он все равно остается человеком со своим мышлением, речью, желаниями и надеждами, жаждой любви! Жаль, что не все понимают это, созерцая лишь пугающие недостатки теневых сторон личности, а не блики света, освещающие этих людей.

***

Книга написана «на эмоциях», с навязчивыми мыслями, не желавшими смириться с потерей близкого и дорогого человека; мне хотелось, как можно более документально описать свое состояние в первые дни и месяцы после прощания с мамой, поэтому заранее прошу прощения за некоторые повторы в тексте, неминуемые на гребне эмоций, а вернее, когда твое эмоциональное состояние напоминает девятый вал, роковым обстоятельствам которого невозможно противостоять.

Невозможно – а ты не веришь этому…

Да, это невольное оправдание, но хотелось бы остаться в том неотредактированном мире…

ГЛАВА 1

Беспомощность порождает эмпатию

В своей книге про эмпатию[1 - Баркан А.

Одна слезинка твоя, другая моя. Как привить нашим детям сочувствие и сострадание. Руководство для родителей и педагогов. Швейцария: NB Publishing, 2017.] я приводила много примеров причин зарождения этого феномена. И только ухаживая за мамой, наконец поняла, что самый главный импульс для сочувствия, сострадания и даже милосердия – это беспомощность человека, которому ты можешь помочь, имея для этого хотя бы малейшую возможность, а главное, желание. И это желание начинает проявляться еще со встречи с беспомощным младенцем.

Однако старые и больные люди еще более беспомощны. И если беспомощность младенца постепенно отходит на задний план, беспомощность пожилого человека со временем все больше и больше выходит на передний.

Неужели осталось лишь два часа? Нет! Нет! Ни за что!

Так случилось, что судьба заставила меня, профессора-педиатра, почти на шесть лет превратиться в сиделку.