Записки старого казака. Пластуны на Лабинской линии

Записки старого казака. Пластуны на Лабинской линии

Аполлон Шпаковский

В «Записках старого казака», уникальных мемуарах офицера-пластуна А. Шпаковского рассказывается о славной и героической эпохе Кавказской войны, а именно, о возникновении и становлении Лабинской линии, о боевых действиях против черкесов. Рельефно и сочно описаны действующие лица как с нашей, так и с враждебной нам стороны.

Автор – участник множества боев и стычек с горцами, штурмов аулов и разведывательных рейдов в глубину вражеских земель.

Аполлон Шпаковский

Записки старого казака

ПРЕДИСЛОВИЕ

Около двадцати лет, по воле судьбы, мне пришлось прослужить в рядах Кавказского линейного казачьего войска, в сословие которого я был зачислен, по особому Высочайшему повелению, навсегда с потомством. Я начал боевое свое поприще в конной № 14 казачьей батарее, урядником.

Много привелось мне в этот период времени видеть, испытать и перенести на Кавказе боевой, тогда тяжелой и тревожной службе, переходя со своим взводом из одного отряда в другой, то в большой и в малой Кабарде, то в обеих Чечнях, на лезгинской линии, или в северном и в южном Дагестане, наконец, на правом фланге, за Кубанью, на передовой Лабинской линии. Во 2?й войсковой бригаде, в которой я водворился на жительство, мне пришлось нести должности то станичного атамана, то командира сотен, конно-ракетных команд и пластунов; был я и воинским начальником, и заседателем полкового правления; всего же долее находился в должности адъютанта управлений начальника Лабинской линии и командира 2?й бригады Кавказского линейного казачьего войска.

Начав службу урядником, мне пришлось ознакомиться не поверхностно, а вполне с жизнью и бытом линейного казака. Пришлось волей-неволей примениться к новым порядкам и освоиться со строем общественной войсковой жизни; одним словом, пришлось быть вполне казаком.

При поступлении на службу мне было 18–19 лет, а в этом возрасте человек без большого труда переменяет ту обстановку, в которой он рос и воспитывался, на совершенно новую и более суровую, поэтому мне не было особенно трудно из гардемарина превратиться в гусарского юнкера, и затем в истого казака.

Живя теперь семейным, мирным гражданином, частенько переношусь мысленно в прошлое былое, невозвратное, в котором было немало прекрасного и обаятельного, грустного, тревожного и подчас страшного.