Високосный год

Все сидели на своих местах и молча ели сваренный мамой восхитительный суп из куриных потрошков.

«Ты где был», – спросил папа запыхавшегося сына?

«С друзьями по городу гуляли после уроков», – ответил Паша и принялся жадно уплетать налитый мамой суп. Молчание продолжалось не долго, и уже сын спросил отца сам:

«Папа, а что такое ГАЗ – 2410?».

Константин отодвинул от себя пустую тарелку и ответил:

«Да ничего особенного, Паша, а почему ты спрашиваешь?».

«А я сейчас на мелочь, оставшуюся от мороженного и сладкой водички, лотерейку купил на Маркса.

Стер значит поле, а там это и написано было. Но тетя тоже сказала, что это ничего особенного».

Паша начал стремительно работать ложкой, а у его отца все поплыло перед глазами. И сын, и кухня со столом и тарелками. Закружилась голова, а в уши ударил какой-то шум, похожий на набат. Пытаясь прийти в себя и глубоко задышав, Константин лишь заметил удивленные глаза жены, пронизывающие Пашку.

А дальше в квартире Агафоновых поднялся шум и крик, которого никогда здесь раньше не было.

Даже находящиеся по домам соседи очень были удивлены. А по всему дому разносились гневные слова Константина и успокаивающие крики его жены, затем последовал детский плач. А потом все смолкло. И соседские бабушки, еще более удивленно смотрели в след чуть ли не бегущим от их подъезда Агафоновым. Всем было хорошо видно, что в этой вроде бы благонадежной семье произошел какой-то форс-мажор.

«Не война ли началась с буржуями, – спрашивали друг у друга дворовые старушки, – вы радио не слушали сегодня?».

Вид Агафоновых и правда не мог не пугать. Впереди чуть ли не бежал Константин, таща куда-то заплаканного Павла, а позади за ними торопилась Мария, успокаивая мужа и сама чуть ли не рыдая.

«Да куда это они», – наконец еще раз спросила соседок бабушка Лидия?

«Да это Костик узнал, что Пашка на самом деле не его сын и потащил его топить на пруд», – сострила бабушка Катерина. Она всегда отличалась своеобразным чувством юмора.

Поговаривали, что она даже служила в НКВД, в свое время. Ее соседки, остальные лавочные старушки удивленно на нее уставились, и еще с минуту не понимали, шутит она или нет.

Городское отделение милиции располагалось от дома Агафоновых в двух кварталах. На входе, в фойе, за железной решеткой скучал молодой сержант. В здании было тихо. Все двери кабинетов закрыты. На рабочем месте практически никого, кроме этого парня и еще нескольких сотрудников не было.