Доступ к телу

В России ли живем?

– Забавно, – согласился сын.

Мария Николаевна разлила кофе по чашкам. Домработница Клава появлялась у них позже. Пользуясь редкой возможностью поухаживать за своими мужчинами, за завтраком она прислуживала сама. Обедали Бородины вместе редко, а ужинали и подавно. Арсений имел привычку загулять за полночь, но просыпался всегда дома. К поздним прогулкам «мальчика», хоть «мальчику» осенью стукнет сорок, Мария Николаевна так и не смогла привыкнуть. Вот и сегодня новость об очередном заказном убийстве кольнула материнское сердце.

– Ты этого Тальчевского знаешь?

Арсений оторвался от шелушения яйца:

– Какого Тальчевского?

– Чиновника, которого сегодня застрелили. Не слышал? Только что в новостях передали.

– Антона Марковича? Пару раз пересеклись, – сын ответил нехотя, скорее из вежливости, чтобы не обижать мать.

– Пересеклись… Боюсь я за тебя, Арсик…

– Не начинай, мама. Убивают тех, кто нарушает понятия.

Женщина повернулась к мужу:

– Саша, ты слыхал о «понятиях»?

– Понятия? – переспросил Александр Ильич.

Заметив растерянность на лице родителя, Арсений пришел на помощь:

– Не трогай отца, мама. Видишь, папа сегодня задумчив и ему не до нас.

– До вас, – не слишком уверенно возразил глава семейства.

Мария Николаевна сдвинула брови. Она их сдвигала всегда, когда ее беспокоило что-то глобальное:

– Арсик, что за слово такое – «понятия»? Я знаю слово «закон», знаю слово «правила».

– Возможно.

Женщина посмотрела на мужа и брови ее тут же раздвинулись:

– Саша, зачем ты тыкаешь яйцо зубочисткой?

– Пытаюсь разбить скорлупу…

– Не идиотничай, возьми чайную ложку. Показать, как это делается?

– Не надо, Маша. Я помню.

– Надеюсь, – и она, вернув прежнее выражение, вновь обратилась к сыну:

– И за какие же «понятия» стреляют в людей?

– Не за понятия, а за поступки…

– И что же такого совершил твой Антон Маркович, чтобы его отправили на кладбище кормить червей?

– Червей, – эхом отозвался Александр Ильич и рассеянно улыбнулся, продолжая размышлять о своем.

Арсений поморщился. Молодой банкир отличался не только чистоплотностью, но и брезгливостью. Кладбищенские черви портили ему аппетит.

– Мама, не надо за столом о гадостях. И потом, ты же этого мужика совсем не знаешь.