Контрабандисты

– Малевич, – подняв, сразу узнал сын гордость местного музея.

– Молодец. Эту…

– Опять Родченко?

– А вот это-то как раз Кандинский. Эту…

– Не знаю, что-то знакомое…

– Снова Родченко. Эту…

– Опять Кандинский?

– Почти угадал – Лазарь Маркович Лисицкий.

– Постой, постой… – Эдуард вытер выступивший на лбу пот. – Не хочешь ли ты сказать, что…

– Я ничего не хочу сказать. Это ты мне скажи, ты в институте учился.

Эдуард снял картину с гвоздя и поднес к свету. Долго рассматривал с лица, с изнанки, тер, нюхал.

Снял другую, так же тщательно проверил, третью… Потом разворошил рукой прическу, которой так дорожил, и, заикаясь от волнения, спросил:

– Н-не может быть. Говори, батя, в чем наколка?

– Никакой наколки. Все самое лучшее из коллекции русского авангарда, пожертвованной дочерью академика Возгозовского нашему музею. Все подлинники. Ну, подрамники, конечно, новодел, а холсты родные, даже не реставрированные.

– А-а как же тогда? Где взял… столько?! Это же миллионы д-долларов…

– Ну, где взял, где взял… Не скажу, что купил.

Украл. Вернее сменялся. Им свое, а себе мировое.

– Так надо брать их и рвать когти, пока не пришли! – Эдуард выглянул через грязное стекло на улицу, схватил пару полотен и заметался по комнате.

– Да не суетись, пацан, – усмехнулся отец, – сейчас уже не придут. Они тут два года висят. Я тоже сначала ждал, боялся, особенно когда Яков исчез.

– Какой Яков?

– Яков Серафимыч, друган мой, директор. Он же это все придумал. Мы с ним вместе свалить хотели.

Договорились – он бы уехал, потом меня перетащил бы… В Израиль. Сначала, а там куда хочешь, – старик грустно вздохнул, – хоть в Париж, хоть в Нью-Йорк… У него уже все на мази было, месяц до выезда оставался, а он вдруг раз и исчез.

– Как исчез?

– А вот так. Взял и исчез. Как в воду канул. Я перепугался, думал, загребли его, что расколют там. Все ждал, что и за мной придут, чуть обратно все не снес… Но прошел месяц – ничего, год – ничего. Я успокоился… – Отец снова налил и выпил.

 – Вот… Новый директор меня из галереи попер. Я все ждал, что какой-нибудь умник обнаружит подделку, но никто ничего… – Он взял в руки Кандинского. – Так-то их по разным выставкам возили, даже в Москву. Страховали, наверное. Но оказалось, что твой батя так хорошо рисует, что даже ни у одной гниды сомнений не возникло. Искру божью они загасить сумели, а вот мастерство, – он потряс ладонями с распухшими суставами, – его не пропьешь!.. – Засмеялся и снова закашлялся.