Хватай Иловайского!

К ведьме-скандалистке бабе Фросе заглянуть, что ли, проконсультироваться насчёт свежих пакостей, а то эти уже приелись.

– И ординарца ко мне! Нехай одеться поможет.

– Слушаюсь, ваше сиятельство!

Вот такие простенькие приказы вполне по мне. Я в мгновение ока вымелся за дверь, где во дворе на завалинке курили гнутые турецкие трубки рыжий дядин ординарец и мой денщик Прохор.

– Василь Дмитревич зовёт, помощи требует! Он в одну штанину двумя ногами попал, теперь левый сапог лишний, чё делать-то, а?!

– Балабол! – буркнул рыжий сотник, но встал и пошёл, а на большую критику моей особы в присутствии Прохора не решился.

Это разумно, верный денщик и дядюшке не всегда позволяет повышать на меня голос, не то что всяким там…

– А чего орал-то атаман, аж дверь чуть матом не вышибло? – подвинулся на завалинке старый казак.

– Не сразу оценил разницу температур, – наукоёмко объяснил я. – Но потом понравилось, вошёл во вкус, врачи говорят, умеренное закаливание полезно в любом возрасте.

– Ну ты там всяким врачам особо не доверяйся, с заду не подставляйся – запоют о пользе организму, а сами раз к тебе с клизмой!

– Прохор, у тебя такой проникновенный голос, словно ты сам через это прошёл.

– А то, – затянувшись и пуская дым через нос, гордо ответил он. – Я ить по молодости ещё самого графа Суворова застал, Александра Васильевича. Простой он был человек, незатейливый, солдат лечил палками да народной медициной.

Вот и мне довелось разок попасть под раздачу… Сам-то я утёк, благо ноги резвые, а семерых наших войсковой фельдшер так наклизмил отваром ромашковым, что хлопцы два дня на службу не выходили! Прямо у сортира палатку себе и поставили, чтоб недалече бегать. И не поспоришь же, ить приказ самого Суворова!

– Так тебе небось досталось потом?

– Вестимо, досталось, – улыбнулся в седые усы мой денщик, с головой уходя в романтические воспоминания молодости. – Словил нагайкою вдоль хребта, оно, конечно, боль ещё та… Я ж, прежде чем убечь, высыпал картечь, затолкал лекаря в пушку по самую макушку, поднёс фитилёк, а потом и убёг.

А при таком катаклизме никому не до клизмы!

…Между тем из баньки, подталкиваемый рыжим ординарцем, чинно выплыл мой свежевымытый дядюшка, сияющий, как самовар у попадьи.

– Иловайский, а ты чего здесь штаны просиживаешь?

– Виноват, не подумал, – подскочил я, вытягиваясь во фрунт.