Лаура

Как же, город, в котором он родился, провел детство и юность и от которого ему пришлось когда-то давно отказаться ради учебы в Москве и потом карьеры в науке (а может и наоборот, все так произошло, потому что городу первому пришлось отречься от него, став во главе другого государства в лихолетье, кто знает?!), разве снова, попав в него спустя почти пятнадцать лет, он не поговорит с ним, как с давним закадычным другом?

Уже через полчаса после этого мы и застали нашего героя недалеко от места, где большая автодорога пересекает небольшой красивый канал.

Около моста через Анхор недавно отремонтированная дорога тротуара закончилась и сменилась пыльным асфальтом. Рядом с осветительной опорой в глаза бросился большой рекламный щит летнего кафе, на котором было изображено изобилие блюд, предлагаемых посетителям этого заведения. Слева через весь мост потянулся узорчатый бирюзового цвета парапет, до которого доставали верхушки деревьев, растущих внизу по обоим берегам канала, и их ветви пробивались в этих местах в отверстия решетки парапета.

В середине моста, облокотившись на поручень, стояли молодой человек и девушка, смотрели на течение воды, ели мороженное и о чем-то беседовали. Мордвинцев проследовал мимо них и свернул налево на лестницу, которая двумя пролетами вела вниз к реке на левом ее берегу.

Набережная в этом месте представляла собой широкую пешеходную асфальтированную дорогу с посаженными вдоль нее кустами. Шум автомобилей внизу у реки сразу стих, приглушился, акцент сменился на шепот течения.

Пройдя быстрым шагом эту достаточно многолюдную часть набережной, он нырнул под следующий мост, небольшой, за которым берег Анхора был в тени многочисленных кленов и чинар. Тут уже и народ весь исчез, уходя по длинной лестнице на площадь Мустакиллик (бывшая Ленина). В этой безлюдной части набережной Алексею вспомнилась одна осенняя прогулка здесь, когда он пинал золотисто-красные опавшие листья клена и мечтал безответно о той самой Светке.

Вода в канале текла и журчала, имея холодный зеленовато-голубой оттенок, как и все горные речки, и в центре, где течение было наиболее проворным, образовывала красивые воронки.

На склоне берега около самой воды росла трава и маленькие елочки можжевельника. Алексей спустился с дорожки и присел на корточках на газон, взял прутик и опустил его в воду.

«Вот, я снова здесь, – подумал он. – Правда, никому нет до этого никакого дела… И пусть, может, это и к лучшему».