Унденский лебедь

За ересью орд лжепророков

Последуют тучно и впредь;

Не вспомнив ухмылку уроков,

Вкушая истории плеть.

Пусть стерпит! Бумага все стерпит…

Нет разуму в гавани мест;

Внегрешен безродный сей трепет,

Несущий тяжелый свой крест.

«Породистая женщина»

(Алевтине М)

Есть то, что ракурсом не мерят;

Не реставрируют тайком.

Тот вкус, которому не верят,

Когда безвкусица кругом.

Есть то, что не купить за деньги:

Порода – Божья благодать;

Ей ни к чему акрил и серьги,

Не ей годами увядать.

Не обнажая голенища,

Склоняя мир к своим ногам,

Она не сгинет в пепелище

И не ходима по рукам.

Чужда ей, будь ума безликость,

Будь говор гласный без конца.

Породе свойственна невинность

И элитарность – дар лица.

Завидуйте, земные твари!…

Бесчестье участи своей,

Что в жертву заклано морали,

Вам не украсит серость дней.

«Христа судили демократы»

Не скрыть нам правды торжества,

Меняя постулаты:

Христа веленьем большинства

Судили демократы.

К Пилату воззвала толпа:

"Дай зрелищ, а не Рая!", –

С морщин диктаторского лба

Пот ужаса сшибая;

И состраданья в пасти льва

Найдется к жертве больше:

Палач – народная молва –

Трофей терзает дольше.

Подлей всех оказался тот,

За ширмою скрываясь,

Кто паству, этот же народ,

Лишь грабил, не гнушаясь:

– О Боге вспомнить нам велел! –

Роптали фарисеи –

Из храма вышвырнуть посмел

Торговцев Иудеи!

От истины его беда:

В бюджете дефицит!

Не хочет в долю?… ну, тогда…

Пусть будет он убит!

И чести в грешника устах

Две пригоршни найдется:

Святой наместник на глазах

От лжи не отречется.

За что же вменены им всем –

Рабам сим и их слугам –

Сонм бед, несчастий и дилемм?!

Быть может, по заслугам?

Столетий двадцать утекло

С событий древних лет,

Но неизменно лишь одно:

Толпы презренней нет;

Жестокость – лакомство людей:

Ничтожен человек!

И средь безжалостных зверей

Сего свирепей нет.

Венца природы осквернил

Не автор – пастырь дней:

Ту аксиому зверь явил

Историей своей.

«Постскриптум»

(Софии К)

Однажды ты, конечно, вспомнишь

О нашем недозревшем счастье.

И тихой грустью улыбнешься

Любви, погибшей в одночасье.

Однажды ты, конечно, вспомнишь

Сердец двух юных миг мечтаний.

И, не жалея слез, приснишься

Им призрачностью очертаний.