Чародей фараона

Сам Даниил Сергеевич считался у себя в университете настоящим мастером по части практической иероглифики. Даже академик Еременко завидовал той бойкости, с которой его любимый ученик пользовался древнеегипетскими письменами.

„Пригодится. Насколько мне помнится, в Та?Мери грамотные люди были в почете“.

Подметя пол, хозяйственный Данька решил заодно вытряхнуть сплетенные из стеблей папируса циновки. Сгреб их в охапку, зажмурился и, энергично пнув дверь ногой, вышел вон.

Это были первые шаги, сделанные россиянином из XXІ века по земле Древнего Египта XXVIІ века до Рождества Христова.

Он почувствовал себя Нейлом Армстронгом, впервые ступившим на лунную поверхность, или Казимиром Абдуллаевым, поднимающим флаг на Марсе. Впору было начать распевать гимн.

С замирающим сердцем приоткрыл сначала один, потом второй глаз. Вокруг сгущались сумерки, и не было видно ни души.

Оглянулся на оставшийся за спиной дом и обнаружил, что тот был „полутораэтажным“, сложенным из кирпича?сырца.

Двор был огорожен глинобитным забором, Достигающим Даньке до груди. На этом небольшом клочке земли росли две финиковые пальмы и пара чахлых кустов. Закончив осмотр „поместья“, молодой человек убедился в правильности своих первоначальных предположений. Дом действительно принадлежал семье свободных землепашцев – неджесов. Возможно, он достался Джеди по наследству от родителей.

И все же кто?то сварил парню вкусную кашу, кто?то с любовью разбил во дворе клумбу и ухаживал за цветами.

Кто? Разве что сам Джеди не гнушался девчоночьих занятий.

„Поживем – увидим“.

Представьте себе, что вы оказались там, где мечтали побывать всю жизнь. Неужели вас не потянуло бы тут же ринуться все разглядывать и осматривать? Правильно, потянуло бы.

Вот и Данька не смог подавить в себе здорового любопытства историка. Как человек рациональный и трезвомыслящий, он понимал, что, выйдя за ограду дома, подвергнет собственную жизнь многочисленным опасностям. Но возраст, но непоседливый характер не давали ему усидеть на месте. Не все ли равно, когда он выйдет за пределы своей шаткой, ненадежной крепости?

„Чему быть, того не миновать“, – понадеялся парень на русский авось.