ВЕТВИ БОЛЬШОГО ДОМА

«Команда» до сих пор билась над застрявшим ниралом – не могут догадаться, безмозглые…

– Блок! – завопил Петр, тыча пальцем вверх, в сторону реи. Ну, разумеется, верх нирала застрял в блоке – тут можно руки оборвать, ничего не сделаешь. Надо лезть по вантам[11 - В а н т ы – снасти судового стоячего такелажа, раскрепляющие к бортам мачты и стеньги.] и освобождать проклятую веревку. Вот, Нгале так и делает… Осторожно! Хоть ты, брат, и ловчее всех обезьян, – но уже вздымается, хищно изгибая верхушку, волна повыше прежних…

К вечеру, против всех надежд, погода не угомонилась.

Низкое солнце кровоточило сквозь грубые бинты туч. Мужчины сделали все, чтобы уменьшить парусность: до предела зарифили бизань, убрали кливер. Извлечены были на палубу выдвижные кили. Бригита, освобожденная от работ, тихонько постанывала, втирая в ладони индейский бальзам.

В сумеречной полумгле, в столбах водяной пыли уже не шторм – единый ревущий поток бесповоротно сносил их к давно оставленной широте порта Гуаякиль.

Шел насмарку полуторамесячный каторжный труд. Леденящий, вовсе не тропический ливень наотмашь сек по плечам и лицам.

– ВЫ УВЕРЕНЫ, ЧТО СПРАВИТЕСЬ?

Ну, а это уж совершенно некстати – Бригита вполне может сдрейфить… Ровное сияние разливается по бушующим волнам. И они стихают, словно звери на арене под ладонью дрессировщика, и покорно ложатся в круге мягкого золотистого света.

– У ВАС ДО СИХ ПОР НИ ОДНОГО МИНУСА, А ПОЛОВИНА ПУТИ ПРОЙДЕНА…

Держа плот в конусе рассеянного луча, висела над головами спасательная платформа, и робот-наблюдатель вещал с него голосом сказочного великана опасные, утешительные истины.

…Нельзя, нельзя, родненькие вы мои, это стыдно! Все равно, что попросить сейчас разносолов у Всеобщего Распределителя или сунуть Бригитину руку в регенератор. Нельзя…

Слава Богу, роботу ответили единодушно и, пожалуй, даже слишком пылко.

Платформа с места набрала скорость и, стараясь не задеть крошечный плот фронтом перепада тяготения, улетела во мглу, будто случайно приблудившаяся светозарная планетка.

– Ветер меняется! – опомнившись, загорланил Петр. – А ну, живо на грот!

НАСТАВНИЦА В ЛЮБВИ

Зовут меня Имант Нориньш, и родом я из Курземе. Там, неподалеку от города-памятника Вентспилса, на берегу реки Венты стоит наш Большой Дом. А лет четыреста тому назад на этом самом месте жил в своей хате старый Мартин, прямой предок бабушки Аустры. Впрочем, это мы по привычке его старым называем.