Шпион для Германии

Я вышел из кабинета. От руки пахло одеколоном. В моем распоряжении было еще шесть часов. От лица службы мне вручили бутылку настоящего виски…

На этом сон внезапно прервался. Было без четверти шесть – время подъема в тюрьме Атланты. Но ведь я был уже не там, а на борту «Италии». Еще не придя в себя, я был под впечатлением сна, и только через несколько минут до меня дошло, что я находился не в пути из Берлина в Нью-Йорк, а наоборот. Задание выполнено…

Я более не заключенный, так что можно не вставать: свободные люди в такую рань еще лежат в постели.

Когда поднялся, попытался завязать галстук, но ничего не вышло. Пошел на завтрак с расстегнутым воротом рубашки. Вчерашняя дама ожидала меня. Красный цвет был, видимо, ее излюбленным.

На этот раз на ней было шерстяное платье. Как только я приблизился к ней, она протянула мне руку.

– Я вчера еще не знала, кто вы такой, – произнесла она. – Теперь знаю. Простите меня за глупые вопросы.

– Я рад, когда со мною говорят, – ответил я.

Я хотел бы рассказать ей откровенно о том, сколь беспомощным еще ощущаю себя, но подходящие слова не приходили мне на ум.

Люди вокруг бесцеремонно меня разглядывали: газеты в погоне за сенсацией уже сделали свое дело, познакомив читателя с историей Гимпеля. Пока я находился в заключении, обо мне никто ничего не знал. А теперь – другое дело. У причалов нью-йоркского порта находилось сто пятьдесят американских репортеров. Правда, перехватить меня им не удалось. Тогда в ход пошли телеграммы со всех концов света с предложениями об интервью. У меня не было никакого опыта общения с газетами и издательствами. Мне хотелось покоя.

– Выйдем на палубу? – предложила дама, имени которой я не знал.

– Я не против, – проговорил я.

Я не знаю, осознавала ли она, что для меня значила прогулка с дамой по палубе, возможность разговаривать с ней, ожидать, когда она рассмеется, вдыхать запах ее духов, чувствовать ее рукопожатие.

Утром я посмотрел в зеркало и увидел, что здорово постарел. Седой как лунь, лицо бледное, кожа плотно обтягивала скулы.

По свидетельству о рождении мне было сорок пять лет, в зеркале же я видел отражение человека значительно старше.

– Вы мистер Гимпель? – обратился ко мне один из штурманов «Италии». – Сегодня после обеда мы прибываем в английский порт Плимут. Английские газеты осаждают нас просьбами предоставить им возможность получить от вас интервью. Даете ли вы на это свое согласие?

– А это обязательно? – спросил я.

В ответ он лишь пожал плечами.