Морской царь

Веселый смех, ойканье, шаловливые пальцы, сочные губы, обоюдное нетерпение, чтобы быстрей закончить первое соитие и сразу приступить к неторопливому, плавному, прочувствованному второму. Тут уже приходилось держать наготове ладонь, чтобы успеть закрыть ей рот, дабы не пугать женскими криками коней у коновязи и не тревожить сторожа с телохранителями.

«Все-таки хорошо, что я ее тогда не казнил», – думал он, отдыхая после хорошо проведенного любовного деяния. Прошлым летом, когда весть о чуме заставила его прятаться вместе с походной дружиной в Таврической степи, Евла с мужем-десятским сбежали с княжеской походной казной еще дальше в степь.

Вырыв землянку, кое-как перезимовали, потом муж заболел и умер, а на Евлу наткнулся княжеский разъезд. От казни тогда предприимчивую ромейку спасла лишь беременность на последнем месяце.

– Как там твоя малышка? – вспомнив про Ипатию, спросил Рыбья Кровь.

– Хорошо. Она уже пробует ходить, только ей за что-нибудь надо держаться.

Теперь оставалось самое сложное: встать и отправиться по делам, под непременное бабье нытье о том, как хорошо побыть наедине еще чуть-чуть.

Но сегодня с этим повезло.

– Ой, я уже два часа Ипу не кормила, – первой подхватилась с ложа Евла.

– Ну а «еще полежать, понежиться немножко», – с ее интонациями произнес он.

Она удивленно обернулась, поняла, что он дразнится, и весело рассмеялась. Дождавшись, когда Евла выскользнет за полог «корзины», Дарник и сам засобирался.

От Корзины он направился в Затон, где строились шестидесятивесельная бирема и четыре малых лодии.

Бирема была его любимым детищем, о котором он переживал и днем и ночью: только бы удалось, только бы удалось! Не дали Леонидас с Самуилом год назад ему отправиться завоевывать на дромонах и биремах Египет, так теперь он сам завоюет себе Хазарское море. Только бы получилось, только бы получилось!

Сейчас бирема готова была почти наполовину, на ней даже возвели носовую камнеметную башенку. Лодии могли похвастать лишь реберным скелетом.

Подъехав к биреме, Дарник прикинул расстояние от верха башенки до линии воды, получалось больше трех саженей. Афобий, перехватив взгляд князя, решил блеснуть своими корабельными познаниями:

– Оттуда запросто можно перебросить «ворон» на стену Хемода. И три сотни воинов очень просто могут ворваться в гости к аборикам.

Слова Афобия покоробили его. Даже княжеский оруженосец и тот не понимал, что Хемод с его мастерскими разорять нельзя – самим дороже обойдется.