Яма

Яма

Евгений Зиберт

Даже, когда мы попадаем в безвыходные ситуации, надежда умирает последней…

Евгений Зиберт

Яма

ДЕНЬ 1

Для чего сверху положили огромную решётку, я не понял.

Яма была довольно глубокой, и самостоятельно я бы не смог выбраться при всём желании. К тому же, когда меня сюда сбросили, я сразу понял, что довольно серьёзно повредил ногу. Чёрт его знает, вывих или перелом? Это было неважно. Идти мне всё равно было некуда. Разве что только, на следующий допрос…

Хотя они наверное уже поняли, что взяли обычного рядового.

Я действительно не владел никакими секретными данными и толку от меня было мало.

Прислонившись спиной к прохладной земляной стенке, я закрыл глаза…

Как же это я так глупо попался? Ягодок мне захотелось, видите ли! Наткнулся на какой-то черничный клондайк. Ползал, собирал, сразу ел …, пока не понял, что обратной дороги не помню. А через десять минут я услышал немецкую речь. Заметался, как заяц и тут же был схвачен.

И уже через пол часа меня допрашивали.

Потом два дня в сарае.

Потом опять короткий допрос.

И вот я здесь… Меня даже не били, не пытали. Их унтер-офицер сразу понял, – салага. Я и на солдата-то не был похож. Так, недоразумение в гимнастёрке с пилоткой. Уже в июле 41-ого нас прямо с учебки мобилизовали на Юго-Западный фронт. Я ещё и месяца здесь не пробыл. Ни одного боя. Ни единого выстрела. Фашиста-то ни разу не видел! Эти –первые.

Задрав голову, я взглянул на небо и вдруг понял! Это они решёткой яму накрыли для давления на психику.

Смотри, мол, – на небо в клеточку! Я усмехнулся. Вроде мелочь, но как капля за каплей на темечко, – добить морально можно.

ДЕНЬ 2

Вчера вечером бросили полбуханки чёрного хлеба. Ого! Это было здорово! С того дня, как меня взяли, я ничего не ел. Ведро с водой в сарае было. Водичка, конечно была с гнильцой и попахивала… Но, когда почти 30 градусов, будешь пить всё что плещется!

Я разделил хлеб на четыре части.

Одну сразу съел. Остальные отложил, – когда фрицам ещё придёт в голову меня покормить?

А ночью мне приснился мамин борщ… Густой, наваристый, со сметаной! Щедро посыпанный пахнущим укропом! Я проснулся и не удержавшись, словно продолжая пребывать во сне, с закрытыми глазами съел ещё один кусок.

Ух, и обругал я себя утром! Даже наказание придумал, – до вечера к хлебу не притрагиваться!

Но гораздо мучительнее было обходиться без воды.