Семь тысяч знаков

– Марра, я понимаю: я простой строитель, ты королева. Я никто! Но я не могу смириться. Сегодняшнюю ночь ты проведешь с ним, а я буду сидеть на этой поляне и знать о том, что та, которую я люблю больше всего на свете, не придет ко мне.

Марра дернулась как от удара.

– Для чего ты мне все это говоришь, Дрей? Ничего нельзя изменить! Ты прекрасно знаешь, что это правило. А правила не нарушают. Мы только что потеряли Дом – место, в котором жили так долго. Многие погибли. Сейчас, как никогда, я должна быть с Бру!

Дрей отвернулся. Солнце уже стояло высоко над землей, пора было начинать работу.

– Уходи, – не оборачиваясь проговорил он. Марра печально посмотрела ему в спину.

– Прости меня…

Прошло время. Марра теперь жила отдельно, в Царской камере. Ее построили самой первой. Вся колония с нетерпением ждала появления малышей. Дрей нашел утешение в работе. Дом был почти готов. Зимовальную камеру и хлебный амбар делали на совесть. Теперь можно был не переживать о предстоящих холодах. Когда закончили постройку коровника и перешли к кладбищу, все вздохнули с облегчением – осталось совсем немного.

Вечером Бру собрал всех на совет. Дрей старался не смотреть в его сторону, понимая, что может не совладать с собой и, чего доброго, накинется на Старшего в порыве ярости.

– У нас возникла большая проблема, – начал Бру, когда все притихли. – Нам необходимы зеленые иглы для маскировки и укрепления дома, но разведчики и рабочие обошли все на много шагов вперед и не нашли ничего похожего. Без них Дом не выдержит холодов.

Старший оглядел собравшихся. Все зашумели, заохали. Старики перешептывались между собой, огорченно вздыхая. Совет ни к чему не привел. Никто не знал, где добыть зеленые иглы. Расстроенные и испуганные, все стали расходится по своим местам, перешептываясь и взволнованно охая.

Дрей сидел на земле и смотрел на закат. Неужели и здесь они не обретут настоящий, надежный дом? Как это важно, думал он, иметь место, в котором ты в безопасности, где тебе ничего не страшно, где можно спокойно заснуть и радостно проснуться.

– Размышляешь? – Биба, толстый и неуклюжий увалень, подсел к Дрею. Они не дружили, так, здоровались при встрече. Но сейчас Дрей был рад собеседнику.

– Многие наши старики не переживут еще одного перехода, – тихо сказал Дрей. – И Марра…

Биба понимающе кивнул.

– Ей нельзя сейчас уходить в таком положении.

Дрей вздохнул. Все еще больно, невыносимо больно. Он отдал бы за Марру все, что у него есть.