Дорога на Китеж

Дорога на Китеж

Геннадий Александрович Пискарев

Эта книга – призыв автора к многострадальному русскому народу, призыв к покаянию. К покаянию перед общей нашей святыней матушкой Русью, которую дал нам Господь не затем, чтобы творили мы на ней бесшабашные эксперименты, а трудом, верой и правдой украшали её.

Это книга очерков и эссе о людях простых, но праведных, на коих держится мир. Эта книга – раздумье об идентичности России, росте самосознания народа, о той силе, что держит этот народ на земле, даёт ему опору в битве со вселенским злом.

Геннадий Александрович Пискарёв

Дорога на Китеж

© Пискарёв Г.А., 2020

Вместо предисловия

«На дне»

Кого не волновал вопрос, почему великие люди зачастую порочны? Пушкин – похотливый самец. Есенин – тоже самое, плюс пьяница. Оскар Уайльд – гомосексуалист и т. д. и т. п.

Чужая душа – потёмки, говорит народ. Своя тоже – добавлю я. Простой народ радуется подлости великих (Пушкин ещё подметил): мол, они тоже подлы и мелки, как и маленькие люди.

Поумнее общество сетует: ах, если бы Есенин не пил, ах, если бы Уайльд лишь писал свои чудо-эссе… Однако творит самые подлые деяния свои человек в душе. Ещё в 1810 году Константин Батюшков написал вот эти стихи, и написал здорово:

Сердце наше кладезь мрачной:

Тих, покоен сверху вид,

Но спустись ко дну… ужасно!

Крокодил на нём лежит!

Душ великих сладострастье,

Совесть! зоркий страж сердец!

Без тебя ничтожно счастье,

Гибель – злато и венец!

Так пусть уж и лежит на дне «крокодил», не выползая наружу, беда ведь будет великая.

Кто же удержит «на дне крокодила»? Сам человек лишь только. Обузданием дикой воли, божеским заветом: смирять гордыню.

Пушкин, Есенин, Уайльд – выпустили своего «крокодила» из клетки, и он съел их самих в первую очередь.

Ницше – законопослушный человек, в миру скромненький бюргер, пустил «крокодила» в собственный мозг, и выпустил его на волю через ученье о сверхчеловеке, отрицающем Бога.

И сошёл с ума, как и те, кого заразило его чумное творение. Таких, кстати, и в России не счесть! Великие – те люди, которые мучились от собственного греха, «не придумать мне казни мучительней той, что в собственном сердце ношу…» – Некрасов признавался. А вот принцип постсоветского либерализованного, вроде бы ещё человека, таков: «Для меня всё, я – для себя».