Бунтарь ее величества

– Ладно, давай, сказывай свою сказочку, – ответил следователь. – Государыня прочтет, ей, может, интересно будет.

– А что, матушка-императрица все то читает, что ты за мной записываешь?

– Да, государыня интересуется. Ну, давай, говори.

– Нет, ты сперва дай воды испить.

– Я тебе дам воды, разбойник! – воскликнул Шешковский. – А вот этого не хочешь?

И он, подскочив к закованному в кандалы арестанту, с силой ударил его сухоньким кулачком в правое плечо. Метил Степан Иванович точно – там, на плече, после допросов в симбирском застенке у Пугачева осталась рваная рана, которая никак не заживала.

Потому, хотя бил Шешковский не сильно, арестант от удара взвыл.

– Вот тебе вода, собака! – повторил глава Тайной экспедиции. – А будешь упорствовать, еще получишь. Давай, говори, что обещал.

– Ладно, ваше благородие, слушай. Сказка такова. Встретились раз орел с вороном. И орел спрашивает: «Скажи, ворон-птица, отчего ты триста лет живешь, а я лишь тридцать три года?» Ворон ему в ответ…

– Погоди, не спеши так, – остановил рассказчика Шешковский.

 – Тебе легко языком болтать, а мне писать надо. Вот, записал, давай дальше.

– Ворон, значит, ему отвечает: «Потому что я питаюсь мертвечиной, а ты кровь живую пьешь». «Ну, – говорит орел, – тогда я тоже, как ты, попробую». Вот полетели они в поле, видят – лошадь павшая лежит. Ворон сел на нее, давай клевать, клюет – и нахваливает. А орел клюнул раз, другой и говорит: «Нет, не могу я падалью кормиться. Лучше всего тридцать лет пожить, да попить свежей крови вволю, чем триста лет питаться мертвечиной!»

– Что, все? – спросил следователь, видя, что арестант замолчал.

– А ты больше, что ли, хочешь? – удивился Пугачев. – Эта сказка кончилась. А если ты из нее ничего про меня не понял, могу другую рассказать – про волка и волкодава. Но эту уж точно скажу, если только воды дашь испить.

– Ты не на базаре, мошенник! – вскричал Шешковский, рассерженный дерзостью крестьянского «императора». – И хватит с меня твоих сказок! Не желаю слушать ни про волков, ни про лис, ни про каких еще бестий.

Сказывай сейчас, кто из знатных особ к тебе на Яик приезжал или в ином месте с тобой, вором, встречался!

– Я бы с радостью сказал, ваше благородие, да не могу, потому как особ таких не было, – ответил бунтовщик.

– Ах, ты опять за свое! – крикнул Степан Иванович, схватил лежавший подле него кнут и принялся лупить арестанта.

Бил, пока не утомился. Аж рука болеть начала от усилий.