Страна Айсулу – страна белых лебедей

– Тебе ореха немного принес, – скинул с плеча большой мешок юный кумандинец, но что-то бережно припрятал под рубашкой, осторожно ощупав левый бок, – и двух зайцев тебе, вот еще.

– Что там за шум? – старик проворно подхватил гостинцы, – кто-то приехал?

– Говорят, Кайчи.

– Сон я видел, Амат. Странный сон. Сбегай-ка, да подсмотри – есть ли трубка у Кайчи, и какие узоры на ней?

– А что потом делать? – Амат беспокойно проверил на кожаном поясе старый бронзовый челкан.

– Что делать?! – хмыкнул старик, – углядишь «оленя» или «барса», – падай перед ним на колени; а нет, так гони прочь…

Кайчи! Кайчи! Расскажи сказку! – уселась на пожухлую траву полукругом ребятня.

Мужчина улыбнулся. Поправил кожаный пояс с вкрапленными золотом «грифонами». Задумался на мгновение: «красивые дети у нашего рода: голубоглазые, светлые волосом, едва выделяется, правда, „резкость“ скул, выдавая в них воинственность и бесстрашие, но добрые, воспитанные…»

– Ну, слушайте! Пожелал однажды Ульген к зверям да к людям спуститься с Белой горы.

Скучно ему одному стало. Захотел с изюбрами да барашками наперегонки по долинам попрыгать. А с людьми – поговорить, у костра погреться. Вот и превратился он, значит, в зайца.

Детвора засмеялась…

– Звери его стали обижать: совы, лисицы по лесу загоняли, баран и тот лягнуть хотел. Охотник из лука прицелился, – хорошо, что не попал острой стрелой. Такие вот дела!

– А дальше, дальше что было?

– Превратился, тогда он в человека, – раскурил трубку Кайчи, – но люди не узнали его.

Приняли за бесхребетника. Заставили работать с утра до ночи. И не хотели разговаривать, а только понукали, подгоняли…

Заулыбались, закивали и взрослые, заслушавшись Кайчи.

– И тогда разозлился Ульген!!! Превратился в снежного барса! И с тех пор бродит один. Царствует над всеми зверями. Людей сторонится, да таскает их баранов с пастбищ…

На трубке у Кайчи красовались «волки», задравшие пасти на луну…

***

Кайчи перебрался через ручей. Присел отдохнуть на мшистую корягу.

Задрал голову, рассматривая белые облака. Вздохнул…

Он не очень любил осеннее небо: чуть розоватое бледно-голубое, точно разорванное в клочья об острые «клыки» скал. Другое дело – весенний небосвод: ярко-синий, сладкий-пресладкий. Тогда и легкий студеный ветерок, щекоча ноздри, приносит c собой из ущелий этакое что-то неуловимое – похожее на счастье.

А есть ли оно это счастье? В детстве мечтал: «вот вырасту, стану большим сильным.