Чужбина

– Будем, мать, в Аккемире свадьбу справлять! – хлопнул в ладони Яков.

– Там видно будет, – задумавшись, произнесла Алтын, вертя в руках конверт, – хоть бы фотографию этой Танечки прислал что ли…

Молодые познакомились, когда Виктор уже заканчивал Оренбургский сельскохозяйственный институт. Без пяти минут агроном. Красивый, умный и с перспективой – что еще нужно провинциальной девушке?

Татьяна, официантка центрального ресторана города Оренбурга, молдаванка по крови и русская по паспорту, гордилась, что подцепила жениха с высшим образованием, но хорошо понимала, что его еще надо будет “доделать”.

– Ш-ш-ш-шмидт, – шепеляво выговаривала Татьяна, всем видом показывая, насколько она ненавидит фамилию суженого, – назовите меня сразу змеей.

– Мы можем по маме записаться, – предложил было Виктор.

– Будем Ш-ш-шукеновы? – гримаса пренебрежения скривила ее лицо.

Подружки советовали Тане сохранить девичью фамилию. Но молдавская “Сырбу” ей тоже никогда не нравилась. А кроме того Танечка считала, что все должно быть как у людей – Иванов, Петров или в крайнем случае Сидоров!

Заведующая паспортным столом была постоянной гостьей ресторана, где работала Таня.

И только Танечка имела привилегию обслуживать столик в укромном уголке зала, за которым восседала молодящаяся важная паспортистка со своим юным ухажером. Каким бы был этот мир без полезных знакомств!

Виктору даже не пришлось идти в паспортный стол. Не мудрено, что никто и не поинтересовался, почему он меняет фамилию и национальность.

После рабочей смены в ресторане Таня занесла новый документ жениху прямо в студенческое общежитие. Но только показала. Помахала перед лицом и спрятала в своей дамской сумочке.

Роспись была назначена на субботу. Директор ресторана, как от сердца оторвал, дал Танечке лишь положенные по закону на бракосочетание три дня отгула. И ни дня больше.

В день свадьбы Танечка проснулась очень рано. Нет, она не волновалась и не переживала. Просто за занавеской очень шумно собирался на работу отец.

Начинался сезон строительства, и он заранее проклинал, что придется полгода пахать по двенадцать часов в сутки и без единого выходного. Мама тоже нервничала. Она никак не могла понять, куда запропастились ее резиновые сапоги. В школе, где мама работала гардеробщицей, объявили субботник и всех работников со старшеклассниками отправляли на посадку рассады капусты и помидоров в пригородное Чернореченское.