Кавалергардский вальс. Книга первая

Девушки послушно вернулись в карету. Мальчик на белом коне проводил их глазами, полными восхищения, и проронил:

– Я мог бы проводить вас до развилки.

– Буду Вам бесконечно благодарен! – воскликнул радостным сипом Евграф Федотович. – От себя лично и от всего Отечества!

Кортеж тронулся, и юноша, поравнявшись с каретой принцесс, украдкой бросал взгляды в открытое окно. Девицы хихикали и перешептывались.

– Лиз, спроси его о чём-нибудь, – подтрунивала Дороти.

– Что ты! Это неприлично, – испуганно отвечала та.

– Да брось, мы в лесу и нас никто не видит. Признайся, тебе самой хочется с ним заговорить. Ну, же! Давай.

– А вдруг он не говорит по-немецки?

Они перепирались очень долго. Впереди уже замаячила развилка дорог. Комаровский крепко пожал мальчику руку, обещая, что «век не забудет».

Наконец, в самый последний момент Лизхен насмелилась.

– Скажите, как называть эти цветы? – обратилась она к юноше на ломаном русском языке.

– Ромашки, – ответил тот.

– «Ромашки»?! – переспросила она и прыснула от смеха, – Какое смешное слово – «ромашки»!

Он невольно улыбнулся. Лиз вынула из букета один цветок и протянула ему, повторив игриво:

– Ромашки.

Он благоговейно принял подарок. Кортеж тронулся на Псков. Из окна, отстранив сестру, выглянула Дороти и прокричала:

– Как фас зовут?

– Алексей! – крикнул он вслед удаляющейся карете.

1792 год сентябрь

поместье Дубровицы

В поместье Дубровицы у Репниных была богатая библиотека, книги для которой начал собирать ещё их предок Василий Аникитич.

В царство Анны Иоанновны к науке отношение было пренебрежительным. Многие библиотеки образованных сынов Отечества, отправленных на казнь или в ссылку, разворовывались или того хуже – уничтожались. И Василий Аникитич, с детства воспитанный в уважении к знаниям, при любой возможности старался сберечь от разорения национальные сокровища. Тайком от невежественной императрицы он вывозил книги из столицы под Тверь в своё имение.

Затем его сын, Николай Васильевич, в заботе о воспитании племянников, пополнял семейное хранилище интересными экземплярами. Таким образом, к концу XVIII века библиотеке в Дубровицах мог позавидовать любой столичный библиофил.

Комната была круглой формы, стены – сплошь высокие стеллажи с книгами. Узкие окна располагались под потолком, поэтому в библиотеке царил вечный полумрак.