Демон Аль-Джибели

Бахмати повернулся и, оставив постаревшего на год Горхана медленно выпрямляться и вставать на ноги, через низкую, кривую ограду из глины и камней перешел на соседний двор, двор гончара Хатума. Здесь росли персики, и он сорвал один, тут же засунув в рот.

Персик был недозрелый, твердый, как камень, но зубы Бахмати с легкостью раскусили его, впитывая кисловатый сок.

Стояли в ряд гончарные круги – малые ученические и большой – самого гончара. Темнела печь для обжига с широкой и голодной пастью. В яме намокала глина для кирпича-сырца.

На открытой площадке сохли кувшины и миски, налепленные учениками. Некоторые уже треснули и скособочились.

– Кто здесь?

Бахмати повернул голову.

В дверном проеме, в одной набедренной повязке стоял мастер Хатум. Лицо его было спокойно, а незрячие глаза смотрели прямо на ойгона.

– Это я, господин Хатум, – поклонился Бахмати.

Несколько мгновений гончар прислушивался к звукам голоса.

– А-а, – улыбнулся он, – хранитель нашего города. Присядем?

– Да.

У меня есть вопрос.

– Это интересно.

Они сели на скамейку под персиковым деревом.

Хатум был совсем не стар. Едва за сорок. Жилистый, невысокого роста, загорелый до черноты. Он ослеп в двадцать пять. Караван, которым везли кувшины на базар многолюдного Шамшета, заплутал в окрестностях Буйсан-Голе. Хатум по нужде отошел за бархан и не вернулся. Пропал. Обычное дело в тех местах.

Даже искать не стали. Где исчез верблюд, может исчезнуть и тысяча. Известная поговорка.

К Шамшету Хатум вышел сам, но уже слепой – глаза навсегда закрыла белая пленка.

Что с ним случилось, гончар не помнил. Была ли его слепота наказанием злобного ойгона или случилась сама по себе, так и осталось неизвестым.

Зато из-за слепоты открылось ему другое зрение. Мастер Хатум иногда прозревал тайное.

Персиковое дерево пахло сладкими соками. Еще один оттенок в аромате ночи. Да, год жизни пьянит.

– Сегодня приходила Айги-цетен, – сказал Бахмати.

Он увидел, как Хатум улыбнулся в темноте.

– А-а, знаю эту ящерицу. Опасная и злопамятная.

– Оргай-многоног собирает большой Круг.

Улыбка пропала с лица Хатума.

– Что-то случилось?

– Или случится, – Бахмати хрустнул пальцами. – Я как раз хотел спросить тебя, не видишь ли ты…

– Это ты видишь даже в ночи.

– Я могу вернуть тебе зрение, – быстро сказал Бахмати. – На день.

Хатум рассмеялся.

– Неплохая плата для человека. Но я привык к слепоте. И научился не жалеть об утраченном.