Меж троном и плахой. Исторический роман

Но раз я, видишь, даже передохнуть приехал, значит, пока еще не…

Дарью Михайловну, как живой водой вспрыснули, перебив мужа, она заторопилась:

– Не лучше ему, говоришь? А Екатерина-то как? Тяжко ей! Ой! Как тяжко…

– Еще бы, – перебил ее муж с такой странной интонацией, что по спине пробежал холодок. Снова заговорить ей Меншиков не дал: – Ты, вот что, свет мой, пошла бы к себе. Мы потом все обсудим. А пока мне надо отдохнуть, да умом пораскинуть чуток, – с этими словами он мягко подталкивал ее к дверям и столь же мягко закрывал их за ней.

– Надо бы поразмыслить, – сказал он сам себе, – Да некогда – действовать пора. Эй! Кто-нибудь! Никогда не дозовешься, – последнее адресовалось к мгновенно влетевшему денщику. – Спишь на ходу, как всегда! Так вот, милейший, развернись в кое веке раз, чтобы быстро нарочных к Бутурлину, Толстому, Бассевичу, Макарову, Девиеру, разыскать хоть из-под земли и просить немедленно ко мне. Ступай!

В открытую денщиком дверь снова просочилась Дарья Михайловна:

– Батюшка, Александр Данилыч, вот ты говоришь не лучше Петру, и всякое может случиться, так что теперь будет? Я и помыслить не могу! Сколько себя помню – он на престоле.

За ним вся Россия, как за каменной стеной. Как без него-то?

– Как, как – худо!!! И нам в первую очередь.

– Бог милостив, может, сжалится…

– Ах, матушка, как хотел бы я того, право!!!

– Надо думать так и будет.

– Надо жаждать, чтоб так было, а думать приходится о разном.

– Господи, прям, голова кружится. Случись что с Петром, на престол Петруша встанет, должно быть?

– Вот этого как раз быть не должно! Мал он, ребенок…

– Мал-то мал, десять годков будет, кто скажет велик, но он – внук Петра.

По мужской линии никого нет ближе…

– Петра он внук, а сын кого, ты не припомнишь ли? Ах, помнишь! Его Высочества Царевича Алексея, которому я один из первых смертный приговор подписал. Нет, на престоле быть Екатерине!

– Послушай, друг мой, ты сам знаешь, к Екатерине я всей душой, мы с молодости с ней…, да тебе ли мне рассказывать, НО – женщина она! Как на престол?! Да если б только это! В народе, в людях, ее не любят.

Для них она – иноземка. Терпели только из уважения к Петру. А не то давно б такие интриги сплели, не приведи Господь.

– Ой, ли? – без интереса бросил Меншиков, который предпочел не тратить больше время и силы на выпроваживание дорогой супруги и успешно размышлял о своем под ее мерные рассуждения. А ей многого и не требовалось:

– Конечно.