Обратно на небо. Том 2

Обратно на небо. Том 2

Андрей Лысяков

Колония на необитаемой планете превращается в самобытный своенравный народ. Богатые земляне, прибывшие в новый мирок на правах хозяев, вынуждены уживаться в обществе в роли вынужденных переселенцев.

Обратно на небо

Том 2

Андрей Лысяков

© Андрей Лысяков, 2020

ISBN 978-5-4493-5099-2 (т. 2)

ISBN 978-5-4493-4714-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

10. Причины и следствия

Юный конвоир Рино вел меня по длинным коридорам, лестницам и холлам. Все, что попадалось мне на глаза, почти ничем не отличалось от каморки с необработанными стенами, в которой я провел ночь. Пока мы шли, нам не встретилось ни одного окна или фонаря, через который в помещения проникал бы дневной свет. Казалось, мы находимся в какой-то странной крепости, обитателям которой запрещено выглядывать наружу.

Мой спутник молча сопел у меня за спиной, изредка бормоча короткие команды, когда мы с ним натыкались на развилки темных ходов. Факел в его руке трещал и плевался искрами, то и дело обдавая жаром мои уши. Меня вели на допрос к каким-то пещерным стражам. Перспектива встречи с ними выглядела таинственно и оттого особенно жутко.

– Кто они такие, эти пещерные стражи? – не выдержав затянувшейся паузы, спросил я у Рино.

– Я не могу тебе сказать, – неохотно процедил юноша, окончательно отбив у меня желание нарушать правила этой мрачной игры в заключенного и тюремщика.

Наконец мы вышли на широкую парадную лестницу, по которой спустились в обширную рекреацию. Сводчатый потолок еле угадывался в черноте, которую не мог осилить свет одинокого факела. Рино подвел меня к большим двустворчатым воротам и скомандовал:

– Прикрой глаза. Там светло.

Зарокотал какой-то механизм и створки ворот стали открываться наружу, впуская поток утреннего света. Мои привыкшие к темноте глаза остро резануло. Я зажмурился и зашипел. Толчком меня заставили шагать вперед.

Когда зрение восстановилось, я увидел, что мы очутились в живописном предгорном редколесье, за которым маячило озеро. Теплое солнце и свежий лесной воздух накрыли меня единой волной скорбного блаженства, стократно обостренного той мыслью, что я испытываю нечто подобное, возможно, в последний раз в жизни. Меня обвиняли в убийстве блюстителя правопорядка, а значит, запросто могли и казнить. Вместе с горьким глубоким вздохом мое нутро ощутило последнюю стадию принятия и такого варианта.