Мария София: тайны и подвиги наследницы Баварского дома

Факт остается фактом: если вам улыбнулась удача и вы владеете документами предков, охватывающими более двадцати поколений, то ваш святой долг – вернуть их к жизни, прежде чем они станут жертвой плесени или мышей. Вы желаете этого, так как вы вдобавок убеждены, что все эти накопленные воспоминания представляют собой некую таящуюся глубоко внутри нас область, которую еще предстоит открыть.

Подписание нашего устава «1901» и экзальтация от нескольких бокалов шардоне подтолкнули меня извлечь Дэзи из тьмы забвения.

В конце концов она тоже была частью истории замка.

Хотя наши предки благочестиво хранили ее тайну, раскрыть ее по прошествии 150 лет уже не казалось мне угрозой для священных прав общественной морали. Напротив, я собиралась способствовать отпущению грехов и успокоить благотворным бальзамом некоторые покаянные души, погребенные в забвении.

Далекие воспоминания

Именно дочь Элен, моей бабушки по отцовской линии, рассказала мне о существовании таинственной племянницы Сисси[3 - Сисси – уменьшительное имя герцогини Амалии Евгении Елизаветы Баварской (1837–1898), супруги австрийского императора Франца Иосифа I.

]. И, по правде говоря, именно ради нее я собиралась приступить к этому исследованию.

Бабушке было девяносто семь лет, когда она впервые подробно рассказала мне об этом. Таковы протестанты (каждый кокетлив по-своему): они любят похваляться рабами на галерах и своими пасторами, сожженными на кострах. Куда реже они тщеславно распространяются о мирской суете.

Хотя моя бабушка рассказала мне все о наших мучениках времен гугенотов, я не знала ни об одном из ее многочисленных воспоминаний о жизни фаворитки. Она родилась в 1900 году, прожила свой век с неиссякаемой энергией, а затем угасла, как свеча, накануне своего столетия.

За два года до ее смерти мне пришла в голову хорошая идея взять интервью у моего «Плезиозавра». Мы встретились в «Ростане», парижском кафе, расположенном напротив Люксембургского сада. Я прибыла первой и старалась учуять запах ее «Калеш» – этих духов марки «Гермес», у которых такой пьянящий и тяжелый аромат, что я задавалась вопросом: не приведет ли это однажды к краху этого очаровательного остатка затонувшего мира? Вдруг появилась она, все такая же безупречная, с напудренным носом и тростью Дерби в одной руке, а в другой – с лакированной сумочкой, в которой в любое время года лежали футляр для пудры и пара шелковых или лайковых перчаток.

Бабушка была маленьким шедевром цивилизации.