В жерновах

Надо сегодня усем крестики у нательное белье повшивать». Она заторопила куму Машку т. к. они жили почти рядом, а без неё она не хотела идти (идти вместе уже было привычка.)

– Кума, шо нам дядька Игнат чи бог, чи уласть? Болтун старый и усё. Пойдем, кума, хватить, – сказала Раиса.

Две кумы обмолвились коротким молчанием. Кума Машка обернулась назад, как бы замерив расстояние между ними и дядькой Наумом, осторожно начала разговор с поучительным советом.

– Кумочка, я ночь не спала, после того как «черный воронок» уехал ис кумом.

За шо? За корову, за десять курей, за хату мазанку с дырявой соломенной крышей, за пятёх детей? Сволачи проклятые, он у 28—ом от отца и матери, от братов отказалси. Кума, а може обшиблись. Он на стойле бабы гутарили: хоть обшибка какаясь будя, то усёдно не вернится, будя идесь работать до последнего удоха. Оттуля и покойных не вязуть, там и хоронють. А как же ты с пятьюми, да и шестой вон лезеть уже с живота?

Раиса молчала, слушала и не слушала, она ещё и не верила до конца, что всё это произошло с нею.

В её доме беда, в её семье – горе.

– Кума, послухай мине, чо я табе скажу, не прокормить табе одной шесть ротов, помруть они от голоду. От скоро родишь. А с колхозу ничиво не дадуть побояца, хоч Александра Павлыча усе любили и вважали. По людях ты не пойдешь, вот и голодовка. Я вот думаю, надобно их чи по людям раздавать, дак у кажного своих, а у кого нету, дак они их и не хочуть государству у притулки, дак при живой матери не бяруть.

А чиво их мучить, как будешь печь топить, закрой задвижку – учадять, и тибе лекше. Они на энтом свете не будут голодной смерти ждать, безвинные душечки.

– Кума, господь с тобой, ты чиво гутаришь, чиво ты мине советуешь, о боже, боже, придумала советчица. Ты ж дочку мою Нюру крестила, чиво желаить родная кума. Нет, кума, буду землю грызть, буду от зари до зари работать, а дети подрастуть, помогать будуть, выживем. Кума, выживем, а детей я более своей жизни люблю, и не для того я их рожала, штоб над ними здиваца, ишь чиво придумала, чадом подушить.

Да чи табе, бездетной пустой бабе, понять материнское щастя. Ну, кума, ну, совсем, дасть бог, к табе за миластынию не приду. Каждый свой крест несёть.– Раиса отвернулась от кумы Маши и свернула на другую стежку.

– Кума, кумочка, Раичка, прости, я ж хотела кабы табе лекше, – залепетала кума.

Раиса молча ускорила шаг и подумала: « Вот кума дак кума, пожалела, да бог ей судья».