Преподобноисповедник Георгий Даниловский (Лавров)

– Может, Бог даст, и кто-то из вас станет монахом, – делилась она с детьми своей мечтой.

– Ага, ишь ты какая! – отвечал за всех младший Герасим. – Сама не пошла, а нас в монастырь хочешь.

– Да я от тебя и не жду. Из такого озорника какой монах?

Вся семья ходила в церковь. По Великим постам ездили на богомолье в московские монастыри, в Свято-Троицкую Лавру. Там, однажды молясь у святых мощей преподобного Сергия о своей судьбе, Герасим услышал в себе вещее слово: «Иди в Оптину». Слово запало в душу мальчика, но до поры он никому не открывал его.

С того дня он не мог не думать об Оптиной Пустыни, упрашивал родителей съездить туда. И желанье его исполнилось.

Одиннадцатилетний Герасим с волненьем вступил на землю святой обители. Все богомольцы первым делом направились к старцу Амвросию. Пошла вместе с сыном и Фёкла. Когда дошла до них очередь, старец, увидев в отроке будущего святого подвижника, обнял его за голову, поцеловал и благословил.

Всю обратную дорогу мать не знала, что и думать об этом. Молчал и юный Герасим, перебирая в себе самые памятные впечатления об Оптиной, и не ведал о том, что и как станется, а всё же чуял, что неспроста случилось такое с ним…

Преподобный Амвросий (Гренков), старец Оптиной Пустыни

Вернувшись в родную деревню, занялся он привычной крестьянской работой, помогая с братьями отцу вести хозяйство.

Но встреча со старцем Амвросием не забывалась.

День за днём, год за годом созревало в нём желание монашеской жизни.

Всё когда-то засевается и прорастает, и растёт незаметно, как трава в поле, ан, глядь, уже и по пояс – цветёт и глаз радует…

Прошло десять лет, и пришёл час собираться в дорогу. Душа Герасима рвалась из житейского мира в неотмирную тишину монастырской молитвы.

Уже не было в живых отца, и мать со слезами прощалась с сыном. Вынесла образ Владимирской Божией Матери и благословила своё дитя.

Этот образ Богородицы пройдёт с ним по жизни, он будет прибегать к Её помощи до последних дней, горячо почитая Владимирскую всем сердцем.

Не остынет и сыновняя любовь к Фёкле Архиповне и преклонение перед материнским благословением, к чему он не устанет призывать духовных чад своих.

Была макушка лета, ещё не отзвенел косами сенокос. Двадцатидвухлетний Герасим, положив земной поклон родительскому порогу, пустился в путь. Решил идти в Оптину через Москву – так вернее и безопаснее всего.