Палеотроп забавы

Огонь знаний, искрясь в глазах, лишал его и этих лет, и столь же ясно над вполне греческим носом тянулся к открытиям лоб, выпуклый, как у амазонского дельфина.

Бородатый лик доброго мага, каким его обычно представляют дети, служил правдивым отражением сердца Забавы. Воистину, лишь широкая натура и впустила бы лучи для гениального озарения, а его изобретение стирало пласты времени так же легко, как кисточка археолога – слои праха с доисторического артефакта.

Вообще, к принципу работы палеотропа, как изобретение называлось, лучше бы подошла аллегория с неводом из квантовой запутанности, достающим прошлое со дна веков.

И пусть потрогать проявленное в периметре его действия было нельзя, все представало взгляду последовательно и с полной ясностью. Периметр был со школьный класс, но не из-за новых знаний по истории, а по техническим причинам, и Забава надеялся его расширить. Ведь фрагмент не передаст всей картины, особенно если это битва Александра Великого и Дария III при Гавгамелах с дальним маневром конницы правого крыла македонян.

Дорога пошла в гору, и среди кустов и деревьев замелькали почерневшие от времени каменные фигуры воинов. Кто-то застыл, метая дротик, кто-то вздымал щит, а кто-то простирал руки, моля о пощаде. Глядя на эту изваянную прелюдию, разбросанную на подступах к «Медузе» фантазией античного скульптора, Архимед Иванович наморщился: «Так-так, какие разные характеры… А что, если это вовсе и не статуи – место-то какое!» Он мог тотчас остановиться, включить палеотроп и узнать – потрудился тут взгляд горгоны или скарпель ваятеля, но точка опыта ждала наверху, среди развалин.

Воспроизведение прошлого, впрочем, не было единственной функцией палеотропа. Грандиозные открытия Забавы давали почву для взращивания такого Древа Знаний, плоды которого могли насытить человечество на поколения вперед, но об этом позже. Любой апробированный специалист сказал бы, что он вступил в область мистическую, признавая тем самым, что наука, подобно дикарю при блеске молнии, все еще замирает перед чудом.

На что наш знакомый заметил бы, что науке порой «просто не хватает музыки», как говаривал студентам, не осилившим трудную теорему. И это тем более странно, ведь мир вышел из музыки и целиком пропитан ею, что с наивысшей достоверностью подтверждали те самые открытия.

После крутого подъема древняя колея вернулась в пологую плоскость и, обогнув холм по спирали, на новом подъеме уперлась в завал.