Ловец слов

Теперь память этого слова жила лишь в Китабе и в виде отблеска воспоминаний, запечатленных в талисмане собравшихся у костра старейшин.

Сейчас же старейшины обнаружили совершенно непредсказуемое и неконтролируемое угасание самого главного сокровища не только племени тат, но и всего населения планеты. Никто не гарантировал, что после очередного «вздоха» Земля не сметёт со своего лица людей, и тогда выжившим придется снова, как это было не раз, обретать дар речи и возрождать свои историю с помощью хранителей. Теперь же этот гарантированный источник возрождения цивилизации необъяснимо стал тускнеть.

Бабушка-аниакай хоть и ничего не видела, но чувствовала какое-то напряжение в поведении внука. Она не понимала, в чём дело, так как старейшины еще никому в деревне не поведали о своих тревожных наблюдениях. И он, будучи предупрежден Аксаком, не имел права рассказывать бабушке о случившемся разговоре.

Когда сборы были окончены, Яш присел рядом с ненейкой перед отправлением в путь. Она нащупала его руку, зажала её между своими ладошками и слегка шевеля губами прочитала напутственную молитву.

Потом, приклонив его голову к своим губам, поцеловала в лоб и также тихо произнесла: «Исан койт» (возвращайся). Яш поцеловал её в ответ и, ничего не сказав, направился к выходу, где уже лежали два собранных в дорогу мешка. Он еще туже затянул на них узелки и, уже стоя в дверях, обернувшись, спросил:

– Аникай, а папе с мамой сколько было лет, когда они ушли из деревни?

– Столько же, сколько и тебе сейчас, улым, – как будто ожидая этого вопроса, ответила бабушка.

Её тоже угнетало одно обстоятельство, о котором она пока не могла рассказать внуку. Пока он был у Аксака, бабушка-аникай вспомнила слова отца, которые он произнес в том самом сне: «Яш будет суз тотоучы», что с их языка переводилось как «ловец слов». Он еще что-то говорил о том, что мир погрузится во тьму и какие-то пророчества, но их она уже не помнила.

Что такое жить в полной темноте, она прекрасно знала. Также она понимала точно, что если Яш станет ловцом слов, то это будет означать лишь одно – он должен будет навсегда покинуть свою деревню… Этого ей не хотелось допустить.

Она по слуху угадывала, что её внук сейчас натянул кожаные бахилки, перекинул лямки первого мешка через плечи, так что тот повис спереди – на животе; а затем лямки второго, наоборот, так что тот оказался сзади – на спине. Дверь, скрипнув, закрылась. Внук ушел, а она ему так и не рассказала про свой сон. В доме стало тихо.