Венец Логоры 3. Зодчий

Шутки кончились, работа началась.

Иван повернулся к зеркалу. Добротная вещь, во всю стену. Захочешь недостатки скрыть, так и не получится, пожалуй. Но, с другой стороны, и красота тоже вся на виду. Если есть, конечно.

По счастью, за прошедшие годы жирком заплыть не получилось. Хоть и не пацанёнок худенький уже, однако и не боров неповоротливый. Спасибо биозавесе, заботится дорогуша. Подтянутый, спокойный. Чёрный мундир фигуру стройнит, глаз радует. Ни одного волоска седого в тёмно-русой шевелюре и хохолок на макушке всё такой же озорной.

Вот только карие глаза от жизни подустали слегка. Горьким опытом их притушило, мудростью припорошило. А не то уже, припорошенное-то. Не совсем коричневое, не кареватое. И щёчки провисли, и морщинки нарисовались, и лоб избороздило глубокими складками…

– Красавчик! – одобрил Кондрат, но как-то неискренне. А пожалуй, даже издевательски.

– Красавица рядом стоит! – строго поправил клича Иван. – Хороша!

Миле пополнеть тоже не удалось. По той же причине. Такой фигура и осталась, как двадцать с лишним лет назад.

Только волосы теперь в корону уложены – положение обязывает. Смоляные, чёрные. Раньше сизым отливали, а теперь уж не то. Просто нет такой краски. А той, что есть, столько уходит – дворцу фасад подновить хватило бы. Разорение одно, возраст этот. А так, хорошо всё: остролицая, черноглазая, худенькая… Лучики от глаз, правда, куда как глубже залегли. Уж и не лучики, пожалуй. Вздохнул.

– Ну что, Милка, домой?

– А куда ж ещё? – притворно удивилась та.

 – Там и сыновья, и друзья, и стол! Праздник же!

Иван скуксился, промолчал. Да уж, праздник.

Улица полыхнула навстречу солнечным светом, ласковым теплом, многоцветьем праздничных одежд. Веселится княжество, ликует. Не все ещё забыли, как боялись пёстренькое надевать. Всё больше серое да коричневое – живее будешь. Ни к чему выделяться. А нынче наоборот: каждый выделиться норовит, от того и праздничные улицы, хоть даже и в будний день. На площади перед стадионом развалился пузатый транспортник, охрана густой цепью народ на расстоянии держит.

Это народу праздник, им работа.

– Князь! – донеслось из-за широких, обтянутых чёрным, спин. Голосок жалкий, тонкий, с надрывом. Не к добру.

– Пощади, княже!

Иван споткнулся от неожиданности, невнятно пробормотал что-то ругательное. Присмотрелся. Два бойца ухватили за руки растрёпанную женщину, командир что-то ей тихо втолковывает, но бесполезно, издалека видать. Не понимает ничего.