Мадагаскар. Кинематографический роман

А ведь совсем еще недавно, в недалекое, с биологической точки зрения, отведенное человеку время, подумалось Штефану, этот писаный красавец, сгибаясь от заразительного хохота, терся башкой о мое колено, в восторге от моих же искрометных острот и не всегда пристойных шуток. Как он всячески старался услужить мне деликатными одолжениями, о которых его и просить не надо было!

К примеру, кто лучше Шметерлинга мог в любое время суток раздобыть дозу желательной для меня в тот творческий период шмали, или надежных американских гондонов, или просто поднести ведерко со льдом.

Как все разительно изменилось с того осеннего дня, когда он подобострастно попросил у меня автограф. С этого автографа и началось наше общение, можно даже сказать, дружба. Тогда никто и предположить не мог, что этот паренек станет образом нации и постоянным спутником ее лидера.

Я-то всегда верил в его актерский успех, несмотря на то что на съемках этот идиот никогда не мог запомнить текст. Ведь и я приложил к этому руку, говорю без ложной скромности, с признанием частичной вины за содеянное.

Но я и предположить не мог, что они с нами учудят. На первых порах эти поглощенные милитаризмом ряженые были комичны. Впрочем, не прими я во всем происходящем участия, это все равно случилось бы в силу объективных исторических, политических, социальных, антропологических, антропогеографических первопричин и прочих факторов с мудреными названиями. Не тяните меня за язык, я все равно не смогу разъяснить всего этого. Мне это безуспешно пытался растолковать один актер из массовки, в прошлом профессор философии Кенигсбергского университета, но всего я до конца так и не понял. Сам-то я, в силу профессиональной принадлежности, человек не слишком образованный.

Архив Студии документальных фильмов ГДР. Фрагменты интервью с режиссером Карлом Фрицем. Двадцать лет спустя после съемок киноальманаха «Гитлер подарил евреям город»

Мастеру стукнуло к тому времени 90, но он худо-бедно сохранил ясность ума и твердость памяти. Почтенный старец был запечатлен на кинопленку возле окна своей берлинской квартиры сидящим в кресле, в котором последние двадцать лет проводил большую часть свободного времени.

– Я знал Штефана с юности, разумеется, с его юности, – улыбнулся герр Фриц, – когда мы познакомились, я был уже зрелым кинооператором. Дело было на фронте. Начальство прикомандировало ко мне в качестве помощника солдата, у военных это называется вестовой. Этим порученцем и был рядовой Штефан Шустер.