А я еду за туманом… Дальневосточная быль

В то время не было вездесущего интернета и сотовых телефонов, однако, через родных, друзей и знакомых, оставшихся в Прибалтике, Польше, Ленинграде, Москве… я ощущал, насколько зашкаливает там накал страстей, и фонтанирует в связи с этим адреналин, вызванный невиданными историческими переменами. Переменами и, как казалось тогда, сказочными возможностями, которыми лукаво крутил рыночный «напёрсточник» – «Запад» перед доверчивой, неискушённой, сорвавшейся в неизведанную пропасть страной.

До нас доносилось смачное чавканье «счастливчиков», перераспределявших в свои карманы невероятные богатства, как сейчас принято говорить, активы нашей бескрайней Родины, и как на глазах менялись мотивация и мироощущение её граждан.

Грандиозные перемены исторического масштаба, грубо перекраивавшие территориальный и экономический лик страны, в глухом Магдагачинском углу проявились лишь перебоями в снабжении и повальной задержкой зарплат, что мгновенно сделало вчера ещё преследуемых законом спекулянтов – блестящей экономической «элиткой» посёлка… А офицеров и прапорщиков – перестали пускать в военной форме в единственный на то время ресторан.

В свете основного тогда тезиса о том, что нехватка всего вызвана чрезмерно раздутой, неэффективной и ненасытной армией, – быть военным как-то вдруг «в народе» стало невыгодно и непрестижно.

ОБАТО приспосабливался к существованию по «остаточному принципу», заменив боевую подготовку самообеспечением. При этом замкнутый круговорот событий беспощадно поглощал время и все жизненные силы.

А мечты… оставались мечтами.

И вот однажды ночью в караулке, отгоняя ненавистных, вездесущих тараканов, читая урывками очередную повесть о достойных людях, занимавшихся интересным и нужным для страны делом где-то на побережье Охотского моря, я замер с широко открытыми глазами в неестественной позе… На меня снизошло озарение:

– Какой же я идиот!..

Ведь с таким же успехом я мог сутками просиживать в караулках и читать эти нужные книги в большом, культурном, просвещённом Санкт-Петербурге на берегах «седой Балтики»… Там, где жизнь бьёт ключом, где творится история… рядом с родными и близкими мне по духу людьми… без бардака и фальши…

Из лап тяжёлого оцепенения меня вырвал эмоциональный вопль младшего сержанта Турсункулова.

Его скуластое лицо было искажено гримасой, и он что-то верещал мне на своём, – я сосредоточился и вник.